Черная вдова

- Нашел? - усмехнулся майор.

- Так ведь Бухарцев кладоискатель! Потомственный! Его отец был рудознатцем, все свое умение передал сыну.

Было видно, что Дончиков искренне верит в это.

На вопрос, как он познакомился с Бухарцевым, дантист ответил, что Эрнст пришел к нему запломбировать зуб. Разговорились. Бухарцев предложил Дончикову золотое кольцо. Потом еще. И пошло. Что же касается Скворцова-Шанявского, о таком зубной врач слышал впервые. Как и о других участниках трагедии в устье Чернушки.

Наконец допрос был окончен, протокол подписан.

- Вам придется поехать со мной, - сказал Латынис.

У Дончикова на лбу выступил пот.

- Я... Я арестован? - спросил он заикаясь.

- Пока задержаны. А дальше будут решать следователь и прокурор.

Они спустились вниз, где их уже поджидала милицейская машина. Поехали в горуправление внутренних дел.

Ян Арнольдович позвонил Чикурову в Москву, Вербикову в Средневолжск и помчался в аэропорт. На самолет он едва успел.

А на следующий день, в Симферополе, Латынис начал с поисков Сапожниковых. В их доме жили люди, которые и слыхом не слыхивали о таких. Оперуполномоченный обошел и объехал с десяток адресов, прежде чем встретился с некоей Ксенией Федоровной Ичаджик. Это была пожилая женщина лет шестидесяти. Когда майор завел разговор о семье портного, жившего на улице ее детства, Ксения Федоровна всплеснула руками:

- Григорий Соломонович? Дядя Гриша? Бог ты мой, конечно, помню! И жену его Зинаиду, и детей их, пацанов-двойняшек.

Говорят, к старости у человека все отчетливее становятся воспоминания детства. И действительно, Ичаджик рассказывала о тех далеких временах с такими подробностями, словно это было вчера.

- Дядя Гриша был такой добрый, такой добрый, просто не передать словами! А меня особенно жалел. Видимо, потому, что я осталась без отца и матери, растила меня тетя. Однажды она попросила дядю Гришу перешить ее пальто на меня. Ну а он уж постарался. Два дня не отходил от машинки. Надел на меня обнову и говорит: носи, кицеле, на здоровье! Кицеле, по их, по-еврейски, котеночек. Вечером к нам его жена заглянула, не помню уж зачем, и тетя расплатилась за шитье. А на следующий день дядя Гриша примчался к нам и давай стыдить мою тетю. Неужели, говорит, у меня повернется рука взять деньги с сироты! Вернул все до копейки и еще за жену извинился: мол, Зинаида не сообразила, за что дали. Хотя, скажу я вам, она наверняка поняла, что к чему.

Затем Ксения Федоровна почему-то перескочила на то, как Сапожниковы играли свадьбу.

- Помните, что было на невесте? - спросил Ян Арнольдович, снова поражаясь, какие мельчайшие детали сохранились в ее памяти.

- А как же! - не без гордости ответила пожилая женщина. - Белое платье до пола, все в кружевах, туфли-лодочки на высоких каблуках и фата.

- Украшения какие-нибудь на ней были?

- Были, были, - закивала Ксения Федоровна. - Правда, я тогда не понимала в них толк, девчонка ведь. Но тетя моя удивлялась: откуда у Зинаиды такие драгоценности? За одно только кольцо можно было купить корову!

"Какой там корову, - усмехнулся про себя майор. - Стадо!"

- У тети Зины был целый гарнитур. Помимо кольца сережки и в волосах чтд-то наподобие маленькой короны.

"Да, скорее всего, это "Кларисса", - подумал Ян Арнольдович и поинтересовался, как складывалась дальше жизнь Сапожниковых.

- Ох, даже вспоминать страшно! - скорбно покачала головой Ксения Федоровна. - Им бы жить да жить, но судьба распорядилась иначе.

- Так что случилось? - мягко настаивал майор.

- Война, что же еще? Знаете, как она пришла к нам в Симферополь? Спали мы себе мирно ночью, и вдруг как бабахнет! А это, оказывается, на соседней улице дом снарядом разметало. Еще вчера в газете писали, что немцам не видать Крыма, как своих ушей. И нате вам! Утром они уже были в городе. Многие даже эвакуироваться не успели. А прошло этак с месяц, немцы стали евреев увозить. Целыми семьями. Подъезжала машина, из нее выскакивали фрицы с автоматами и полицаи. Живо, говорят, собирайтесь, из вещей берите самое ценное. Люди, естественно, спрашивали, куда и зачем? Немцы объясняют: повезем сначала на сборный пункт до Карсу-базара, а оттуда - в Бессарабию. Ну, поначалу и верили. А потом, когда одна из машин вернулась слишком уж быстро, да еще увидели в ней детские игрушки, люди заволновались, началась паника. Тогда немцы запихивали в машины уже силком. Дошло и до Сапожниковых. Приехали за дядей Гришей, но тетя Зина тоже быстренько собралась и детей за ручки повела. Полицай толкует ей: ты, мол, русская, оставайся с пацанами дома, мы забираем только евреев. А тетя Зина говорит: Григорий - мой муж, стало быть, я с ним. Так по своей воле и уехала с дядей Гришей. Вскоре мы узнали, что всех расстреливали на феодосийском шоссе, километрах в десяти от города. Убитых сбрасывали в огромный ров, который против немецких танков сами же симферопольцы и вырыли. А вражеские танки ворвались в город с другой стороны.

Ксения Федоровна замолчала, видимо вновь переживая весь ужас тех дней. Ян Арнольдович тоже молчал под впечатлением услышанного.