Черная вдова

Капитан позвонил ей, и Калерия Изотовна согласилась встретиться. Жила она у старшего сына Родиона в отдаленном микрорайоне. Виктор Павлович немного опоздал. Когда он приехал, Калерия Изотовна вывозила из квартиры детскую коляску с грудным ребенком. Она хотела отменить гуляние, но капитан сказал, что они могут побеседовать и на свежем воздухе. Он помог спустить коляску на лифте и вынести во двор.

- Внук? - поинтересовался Жур.

- Внучка, - с нежностью ответила бабушка.

На Калерии Изотовне была старомодная беличья шуба и такая же шапка, повязанная сверху черным платком.

"Траур соблюдает, - отметил про себя Виктор Павлович. - По младшему сыну. А я со своими вопросами... Может, лучше было бы встретиться с Родионом? Все-таки мужик".

Но отступать было уже поздно.

Вопреки опасениям капитана Калерия Изотовна говорила о Глебе довольно спокойно и даже сохранила способность оценивать его критически.

- Может, я прошляпила что-то в воспитании? С отцом Глеба мне жилось ой как несладко! Когда крепилась, а когда и силушек не хватало. Ходила как в воду опущенная, ревела прямо при детях. А то и срывала на них свои обиды. Глеб рос особенно впечатлительным. Не могло все это не отложиться. Вот он и ожесточился, видимо. Отсюда неверие в добро, цинизм. Взять хотя бы то, как Глеб поступил с мачехой, - продолжала Калерия Изотовна. - Даже я, человек, который, кажется, должен был бы ненавидеть Злату, и то жалела ее до слез. Ведь, по существу, последние годы она была для Глеба матерью. Вы знаете, что он ушел жить к ним?

- Знаю, - подтвердил капитан.

- Глеб у нее всегда был чистенький, наглаженный, ухоженный, прямо весь сиял! И что же? Когда Злата осталась, как говорится, у разбитого корыта, Глеб отплатил ей черной неблагодарностью. Видите ли, в поселке Злата с Семеном Матвеевичем заняли дом, предназначенный для яслей. Кому это понравится? Люди осуждали их. Можете представить, каково ей было остаться одной среди них! Злата умоляла Глеба помочь ей как-нибудь перебраться в город, но он даже пальцем не пошевелил. Да еще востребовал с нее какой-то карточный долг за отца, - сокрушалась Калерия Изотовна.

Они неспешно прогуливались по тихому двору, ребеночек не беспокоил мирно спал в своей колыбельке.

- От всех этих переживаний у бедной Златы на нервной почве отнялись ноги, - продолжала Ярцева-старшая. - Уж я гнала в Ольховку Глеба, гнала! Поезжай, говорю, помоги! Куда там! Ни разу не съездил! Спасибо, Родион иногда выбирает время, навещает ее. Душевный! Не в пример Глебу.

Виктор Павлович спросил, какие взаимоотношения были у братьев.

- В детстве - водой не разольешь, а потом стали отдаляться друг от друга. Перед смертью же Глеба и вовсе разошлись окончательно. Я виновата... - Калерия Изотовна тяжело вздохнула и замолчала.

- Чем же? - поинтересовался Жур.

- Вы квартиру нашу не видели, - показала она на свои окна. - Одно название, что трехкомнатная. Комнатки - клетушки! Всего тридцать два квадратных метра. И это на семь человек! Ну а когда Глеб остался один, я предложила ему поменяться квартирами. Он отказал. Родион узнал, разозлился, говорит: пусть подавится своими хоромами! Строго-настрого предупредил меня, чтобы больше не унижалась. Сказал: считай, что у тебя нет сына, а у меня брата! Да, так и сказал. А когда узнал, что Глеб утонул, ни слова не говоря снял со сберкнижки деньги, что копил на машину, и полетел в Южноморск, за телом нашего младшего. И похоронили честь по чести. Правда, кое-кто ехидничал: какие, мол, это расходы по сравнению с тем, что достанется нам после Глеба. А вы знаете, что заявил мне Родион? Из тех денег нам не нужно ни копейки! Грязные они, мама! А я уж знаю: если старший сын сказал, то ни за что не отступится от своих слов.

- Калерия Изотовна, - спросил капитан, - чем объяснил Глеб свой отказ поменяться квартирами?

- Якобы решил перебраться в Москву и уже обмен нашел.

Виктор Павлович осторожно прощупал, ведала ли Калерия Изотовна, какими неблаговидными делами занимался ее младший сын? Она кое о чем догадывалась, но толком ничего не знала. Как и людей, с кем был связан Глеб.

Проснулся младенец, и Ярцева поспешила домой менять пеленки. Виктор Павлович помог доставить коляску к дверям квартиры и попрощался: была самая пора ехать к Гридневу.

Когда Виктор Павлович подходил к знакомому одноэтажному дому барачного типа, в душе всколыхнулась горечь перенесенной недавно незаслуженной обиды.

Несмотря на то что был день, в окне Гриднева горел зеленоватый неоновый свет. Открыл капитану сам инженер. Большеротый, коренастый, в старых потертых брюках и майке, он вопросительно уставился на пришедшего.

- Жур, - представился Виктор Павлович.

Хозяин смутился, предложил зайти, заметался по комнате в поисках рубашки, которую поначалу надел наизнанку.

"Слава богу, Орыси и впрямь нет", - подумал в это время капитан, оглядывая комнату.