Черная вдова

- Говорила... Насколько я понял, ты считаешь это временным, так сказать, тактическим отступлением? - пристально посмотрел на приятеля Вербицкий.

- Мы предлагаем, а бог располагает.

- И все же какие планы?

- Ну, через годик хорошо бы сюда, - Ярцев ткнул себя в грудь, Героя... Поможешь, а?

- Это можно. А потом?

- И дальше рассчитываю на дружескую помощь, - хохотнул Семен Матвеевич, однако не очень смело. - Верные люди тебе небось нужны? Я имею в виду Москву.

- Хочешь честно? - посуровел Вербицкий.

- Разумеется, - несколько напрягся хозяин.

- Когда ты еще возглавлял облсельхозтехнику, я делал заход насчет тебя в министерстве. В кадрах обещали поддержать. А тут вдруг - бац! Узнаю, что ты теперь в Ольховке. Ну сам подумай, как я теперь буду ставить вопрос? Увидев, что Ярцев нахмурился, он добавил: - Понимаешь, должность - не проблема, а вот прописка, квартира...

- Неужели твой министр не может снять трубку и позвонить председателю Моссовета? - с надеждой посмотрел на приятеля Ярцев.

- Министров много, а председатель один. И потом, за кого просить? Директора совхоза?

- Насколько я помню, однажды один товарищ с должности директора совхоза попал прямо в кресло министра сельского хозяйства Союза, - серьезно проговорил Ярцев и улыбнулся. - Но я, как ты понимаешь, в министры не набиваюсь.

- Ладно, вернусь в Москву, провентилирую, - пообещал Вербицкий.

- И на том спасибо, - обрадовался Семен Матвеевич. - Что это мы все обо мне да обо мне... Сам-то как живешь?

- Жаловаться грех.

- Понимаю, - хитро посмотрел на Вербицкого Ярцев, - значит, правда, что тебя хотят в замминистры?

- Ну ты даешь! - хмыкнул Николай Николаевич. - Действительно, разведка у тебя работает отменно! Ведь насчет этого и в Москве-то в курсе лишь узкий круг.

- Выходит, скоро?

- Не знаю, не знаю... - ответил неопределенно Николай Николаевич. - В ЦК решается. Только прошу тебя, об этом пока...

- Ни-ни! - приложил обе руки к груди Семен Матвеевич. - Ни одной душе!

- Даже Злате! - поднял палец Николай Николаевич.

- Будь спокоен, - заверил Ярцев и радостно потер руки. - Поохотимся мы с тобой на славу! Гарантирую!

В Кабанью рощу добрались не так быстро, как предполагали. Бульдозер хоть и расчистил дорогу, но для сугубо городской машины, какой являлась "Лада", она была нелегкой. Семен Матвеевич, ехавший впереди, несколько раз останавливался, чтобы помочь увязавшему в снегу сыну. Однако эти помехи никому не испортили настроения: уж больно прекрасно было все вокруг - и погода, и торжественно-величественный лес, и ожидающие впереди удовольствие и отдых.

Наконец показался домик на берегу озера, а возле него - бульдозер.

- Как в сказке! - с восторгом произнесла Вика. - Избушка, дымок из трубы и укутанные снегом ели!

Встречать их вышел Рудик. Он помог отнести в дом сумки с продуктами и снаряжение для охоты.

- Солидно, - сказал Вербицкий, когда они зашли в "избушку".

Это был огромный сруб, разделенный перегородками на несколько вместительных комнат. Самая большая - нечто вроде горницы, только вместо русской печи - камин, отделанный чеканкой. В нем яростно пылал огонь.

На стенах висели шкуры медведя и крупного лося, рога которого были прибиты над входом. На полу лежал грубый палас. Из мебели - лишь простой стол и тяжелые стулья из толстых досок.

Рудик выдал всем тулупы и валенки, что привело Вику в восторг.

- Можем играть трагедию, - заметил Глеб, когда они облачились в тулупы.

- Что ты имеешь в виду? - спросила Вика.

- По-гречески козел - трагос, - объяснил Глеб. - В Древней Греции во время праздников, или дионисии, как их называли, актеры разыгрывали представления. Одеты они были в козлиные шкуры. Отсюда и пошло название трагедия.

- Так это же овчина! - засмеялся Семен Матвеевич, одергивая на сыне тулуп.

- Да? - смутился Глеб и поправился с улыбкой: - Что ж, мы можем разыграть русскую трагедию. Не в козлиных, а в бараньих шкурах.

Ярцев-старший повел всех посмотреть баню, которая стояла на самом краешке берега. А дальше простиралось плоское блюдо озера. До противоположного берега было километра три.

- Русская баня - это хорошо, - одобрительно отозвался Николай Николаевич, осмотрев предбанник, парилку и самоварную. - А то в Москве все помешались на саунах... И что прямо у воды, тоже здорово! Попарился - и сразу бултых в озеро!

- Так и задумано, - кивнул Семен Матвеевич. - У меня тут в августе отдыхал Элигий Петрович...

- Соколов? - удивился Вербицкий.

- Начальник управления? - уточнила Вика.

- Он самый, - ответил довольный Ярцев-старший. - Был в полном восторге от баньки.

- Кстати, - сказал Глеб, - знаете, как в России многие раскусили, что Лжедмитрий чужестранец?

- Интересно, - повернулся к нему Вербицкий.

- Потому что он не любил баню, - объяснил Глеб. - Об этом писал знаменитый ученый и путешественник Адам Эльшлегер, известный больше под именем Олеарий.

- Действительно, перефразируя Гоголя - какой русский не любит баню! засмеялся Николай Николаевич. Он посмотрел на солнце и предложил: - Ну, Матвеич, махнем в лес? А то светило скоро закатится.

- Я готов!