Черная Вишня

читаю книгу по этикету, а на деле уже упрямо гипнотизируя стрелку часов. Хотелось, чтоб появился уже хоть кто-нибудь. Я согласна была даже на вчерашнюю пышногрудую

деваху, чтоб достойно сорвать на неё обиду и накопившееся напряжение. Но ко мне никто

не спешил. Лёгкое беспокойство о Шердане, прорывавшееся видениями, в которых

безопасник так заработался, что не смог дойти до своих покоев, сменялись не менее

яркими видениями полуголых дев, комнаты которых оказались ближе. Когда гадкий

брюнет не явился и к двум часам ночи, я подскочила, уверенно защелкнула обе двери, уже

проверенным способом подставила под ручки кресла и улеглась. Ощущение

выполненного долга, а вернее сделанной пакости, подействовало лучше всякого

снотворного. И лишь уже уплывая в сон, припомнила, что все приготовления с

запиранием вчера совершенно не помогли.

Мне снилось, как шершавая ладонь легла на бедро, легко скользнула на живот и замерла

там. Спине стало тепло от тела, опустившегося рядом, массивного и совершенно

обнаженного. По плечу прошлось дыхание, запуталось где-то во влажных еще волосах на

затылке. Обнявший меня мужчина еще раз прижал крепче, вздохнул глубоко и… уснул.

Проснулась рано и на противоположной стороне кровати, тиская объемистую подушку,

источающую мшисто пряный аромат. Похоже, мне вовсе не приснился мой неуловимый

фиктивный жених. Или не фиктивный? А оно мне надо? Тряхнула головой отгоняя

назойливые мысли о сонме любовниц небезразличного мне мужчины и потянулась,

огладывая комнату.

Кресла всё так же подпирали дверные ручки, намекая что никто в комнату попасть не мог, но дверь купальни была открыта, а я точно помню, что закрывала её. Мучимая

любопытством и естественными нуждами заглянула туда. На забытом с вечера блюде

вместо фруктов и сыра лежал одинокий огрызок и скелет виноградной ветви. Значит, мне

точно ничего не приснилось, и теперь я окончательно ничего не понимаю. Размышления

прервал привычный уже грохот в дверь. Вздохнув, я накинула халат и пошла сообщать, что уже бодрствую, хотя и очень об этом сожалею.

Всё-таки в том, что тебя одевают и причёсывают что-то есть, так и привыкнуть не долго.

А то сонный утренний автопилот однажды вывел меня в университет в пижамных штанах

хмурым ноябрьским утром. Я приветливо улыбнулась знакомым по прошлым дням

девушкам и позволила сотворить из себя человека. Попутно выясняя маленькие

дворцовые подробности. Теперь я знала, где кухня, как пройти главному и не очень ходу, как попадают во дворец простые служащие, что не живут тут постоянно. Оказывается,

Лане – рыженькой младшей горничной – уже предлагали денег, за подстроенную мне

пакость. Когда я удивилась такой её откровенности, та сообщила, что хоть молодая, но не

дура связываться с магами, а тем более с самим шайсаром Тарис, не только местом во

дворце рисковать, но и репутацией и свободой. Что на неё больше влияло, я не поняла, но

за откровенность была благодарна.

К появлению двух леди-мучительниц я была уже полностью готова и даже лениво листала

«Я и бал», ковыряя плевочек овсянки на тарелке.

День начался почти так же, как и вчера: этикет, танцы, скудный обед, и ускоренный

экскурс в историю и геральдику. По дворцу мы перемещались организованной группой, и

в компании шаисы на меня даже смотреть старались не слишком пристально. Однако

спиной эти взгляды я очень даже ощущала. В покое меня оставили лишь вечером, после

скудного ужина, состоявшего из нежирного кусочка телятины невнушительных размеров

и целой тарелки зелени. Шердана не было. Я даже в кабинет поскреблась, надеясь, что он

уже вернулся, но дверь оказалась заперта, а проверять свои новообретённые навыки

взломщика я не решилась.

Ощутила себя ревнивой женой, брошенной и обиженной, но вовремя смогла остановиться

не накручиваясь. Поговорить нам конечно нужно, но сидеть и закипать от негодования –

не вариант. В результате я решила действовать проверенным способом. Отыскала

подходящую одежду среди новых вещей, закуталась в плащ, чтоб не смутить ненароком

встречных придворных и побежала в танцевальный зал.

ГЛАВА 4

Любопытство — мой самый любимый порок.

После упрямства, разумеется...

На ногах были новые туфельки, на мне – лёгкая летящая юбка и блуза с открытыми

плечами. С музыкой было бы конечно лучше, но тренироваться мурлыкая несложные

мотивчики тоже было привычно, так что следующий час или более я выполнила растяжку, и летала по залу, сбрасывая напряжение и дурное настроение. Тонкая ткань взлетала над

головой, вслед за махами ног, взвивалась в прыжках, обнимала бёдра во вращении.

Закончив тренировку чувственной румбой, выплеснув все непонимание обиду и

растерянность, я замерла опустошенная, опустившись коленями на паркет.

И услышала от одной из дверей, которые позабыла запереть редкие громкие хлопки.

Молодой мужчина, стоявший у двери, был мне смутно знаком, я его явно видела раз или

два, но точно не беседовала. И не удивительно, что я его не заметила, в зале царил

полумрак, а одетый в тёмный камзол визитёр до времени стоял скрытый висящей у входа

портьерой.