Черная звезда на счастье

— Как? — вырвалось у изумленной Микеи. Обернувшись на Ариадну, она поймала насмешливый взгляд землянки и побагровела. К счастью, Асхелека, пребывавшая на седьмом небе, ничего не заметила.

* * *

На следующее утро Микея проснулась разбитой. Они с девчонками проболтали едва не до рассвета, пока к их палатке не приблизился Рикэн, дежуривший в ночь, и не рявкнул, чтобы засыпали. В результате, когда их разбудили наутро, девушки очень долго соображали, на каком они свете, и проклинали свою болтливость. Особенно Ариадна, которая, по ее признанию, не выспалась и накануне.

Но вставать пришлось. После походного завтрака из консервированных молочных продуктов и сваренного на костре чая командир взял за руку красную от счастья Асхелеку и объявил во всеуслышание о помолвке. Офицеры отозвались громких гоготанием, неожиданным для девушек. Но Тхорн просто кивнул и пожал плечами, принимая их веселье и шутки как должное. А сразу затем велел им собираться на небольшую экскурсию в шаггитеррианское поселение, и теперь уже все девушки запищали от радости, несмотря на усталость.

Краем глаза Микея заметила, как Тхорн приблизился к Асхелеке, присел перед ней на корточки, что-то тихо спросил. Нежность, светившаяся у него в глазах, преображала суровое, обычно бесстрастное, как камень, лицо до неузнаваемости.

Она опустила глаза — щеки вновь пылали. Все еще было ужасно стыдно за вчерашний разговор с Ариадной и за то, что плохо отзывалась о Тхорне за его спиной.

— Маленькая, что с тобой? — негромко спросил Цесин. Микея вздрогнула — она даже не заметила, как ее жених подошел, настолько погрузилась в свое смущение. И, видимо, это стало заметно.

— Мне ужасно стыдно, — прошептала она, утыкаясь в его свежую рубашку, когда он обнял ее. — Я сделала кое-что дурное.

— Что именно? — невозмутимо спросил Цесин, заправляя волосы ей за ухо. Микея прерывисто вздохнула — ее любимый профессор всегда так спокойно и рассудительно реагировал на все. Эту черту в нем она просто обожала.

— Я наговорила гадостей о командире вчера. А потом поняла, что ошиблась.

Цесин вздохнул и приподнял ее подборок:

— Наговорила за глаза? И кому же?

— Ариадне.

— Плохо, конечно, — негромко сказал он. — Я думаю, надо пойти и извиниться прямо сейчас, пока есть минутка. Идем, я буду рядом.

— Я не могу, — Микея почувствовала, что ее вот-вот хватит удар. — Он такой… у меня ноги отнимаются, даже когда он просто смотрит.

— Это просто героический ореол. Он такой же человек, как все, Мике. Но сердить его не стоит, поэтому я хочу, чтобы он узнал от тебя, прямо сейчас.

На этот раз взгляд Цесина стал жестче, и она опустила голову. Деваться, в общем, было некуда. На ее глазах выступили слезы, но Микея кивнула и, яростно смахнув их, приблизилась к командиру, не выпуская руку своего жениха, непроизвольно сжимая ее изо всех сил.

Под удивленным взглядом Асхелеки стало совсем плохо, но ее одеревеневшие губы все же выговорили просьбу поговорить наедине. Выражение лица Тхорна, когда он перевел взгляд на нее, все еще хранило след нежности и тепла, с которым он любовался лицом своей новоиспеченной невесты, и от этого стало немного легче.

Когда они остались втроем, Микея против воли начала всхлипывать, по глазам командира видя, что он уже прочитал в ее мыслях все или почти все. Блоки для телепата его уровня не помеха. Для такого уровня вообще мало что могло стать помехой в природе, но все же он терпеливо ждал, предоставляя ей возможность сказать все, что она хотела.

— Я сплетничала. Простите меня, пожалуйста, — с трудом выдавила она и самым позорным образом расплакалась.

— Принято, — коротко ответил Тхорн и положил ладонь ей на плечо, ощутимо сжимая:

— Не убивайся так. Ты ошиблась, это со всеми случается. Просто умерь перфекционизм — и к себе и к другим, хорошо?

Прерывисто вздохнув, Микея изумленно уставилась в зеленые глаза, словно засасывающие — хотя он определенно не пытался ее уводить. Она не такое ожидала услышать, и пару секунд просто не знала, что ответить, но тут же пришла в себя и послушно закивала:

— Да. Я поняла. Хорошо.

Когда Тхорн отошел, переключая внимание на своих офицеров, Микея с трудом подняла глаза на жениха: перед ним тоже было неловко. Как пре-сезар, он нес ответственность за ее поступки перед своим пре-сезаром — а в данный момент им был как раз командир.

— Накажешь меня? — спросила она.

Ее отец бы не спустил такое с рук, ее последний пре-сезар — начальник на службе — может, и простил бы, но между ней и Цесином все казалось новым, совершенно иным. И он еще ни разу ни за что не наказывал ее — она не могла предугадать наперед его реакции.

— А тебе это нужно? — осведомился он.

Это прозвучало как шутка, но Микея вдруг поняла, что всерьез об этом размышляет. Никогда раньше ее не спрашивали о таком, хотя это было нормально между взрослыми людьми. Ее лицо просветлело, и слезы высохли. В груди разлилось тепло: всего лишь четырьмя словами он сказал так много.

— Наверное, нет, — осторожно заметила она.

— Тогда мне незачем наказывать тебя, маленькая, — с поразительным спокойствием в тоне резонно заметил Цесин.