Черная звезда на счастье

Никаких новостей пассажирам никто не рассказывал. Рикэн в середине дня сказал, что у него приказ, и покинул «Черную звезду» — они остались без присмотра. На всем корабле с ними оставались только трое дежурных — пусто и гулко. В каюте Тхорна ей показалось уютнее всего. На кровати валялась брошенная рубашка — видимо, он переодевался в спешке. Повинуясь какому-то порыву, Асхелека взяла в руки рукав этой рубашки и прижалась к нему щекой, вспоминая, как он целовал ее.

Эти воспоминания очень грели ее — она чувствовала себя желанной теперь. И еще она видела опасную искру в его глазах, когда он сказал: "да знаю я про твоего мальчишку". Он ревновал, и ее дыхание останавливалось всякий раз, когда она думала об этом.

Сминая ткань в руках, Асхелека зарылась в нее лицом, вдыхая его запах — одуряющий, такой уже родной. "Вернись ко мне живым и здоровым, пожалуйста", — прошептала она, забираясь на его постель, представляя его рядом.

Тхорн.

Он находился в очень странном, пограничном состоянии, словно со стороны воспринимая все, что происходило. В какой-то момент Тхорн вроде как очнулся, понял, что бой затянулся на час и осознал, что пора готовиться принять смерть, но тут резко стемнело, и разом включились прожекторы с резким звуком, напугав и смутив избитых, уставших шаггитеррианцев. И они понемногу стали обращаться в бегство, пока паника не охватила всех туземцев до единого.

А затем открыли ворота, и прибежали медики из города. Постепенно отпустив телепатический контроль команды, Тхорн ощутил, как сильно перенапрягся — сначала это выразилось в дикой головной боли, от которой он стонал сквозь зубы полночи. А потом его накрыло последствиями психотравмы — пришла темнота и галлюцинации.

Никто в командовании не обладал даже близко необходимым для оказания помощи телепатическим уровнем. Он мог справиться только сам или умереть. Тхорн справился. Ежесекундно содрогаясь от боли, он боролся несколько часов, переживая все четыре убийства, которые совершил накануне. Снова и снова. Пока не почувствовал, что это осело в глубине подсознания и больше не давит на мозг.

Его подушка была мокрой от слез ненависти к самому себе и отвращения к тому, чем он занимался. С чувством непреходящего омерзения он, наконец, очнулся и нашел себя в персональной палате, лежащим поверх одеяла в одних брюках, с забинтованной рукой. Тогда он тяжело поднялся и вышел в общий зал. В целом, ситуация была лучше, чем можно было ожидать. Только двое из его офицеров получили серьезные травмы и спали под сильным обезболиванием. Остальные находились в годном к службе состоянии, за исключением психотравм, с которыми уже работали врачи.

Тут подбежали врачи, возмущенно требуя, чтобы он вернулся в постель. Его все еще сильно трясло. Начинала пульсировать боль в руке, и Тхорн подчинился.

— Сколько времени? — спросил он у ближайшего врача.

— Десять утра, — ответил тот, разрезая бинты на его руке. — У вас серьезная рана. Полежите хотя бы до вечера.

— Мне надо поговорить с командующим, — еле ворочая языком, сказал Тхорн.

— Командующий зайдет к вам в двенадцать. Лучше поспите.

— Дайте мой коммуникатор, пожалуйста.

— Вам надо спа…

— Я сказал: дайте коммуникатор, — прорычал он, и врач сдался под его прямым гневным взглядом.

Ему надо было связаться со Скертисом и Рикэном, узнать, что на корабле, позвонить командующему, но… его рука сама набрала номер Асхелеки.

— Маленькая, — нежно сказал он, улыбаясь, едва услышал ее голос. В ответ послышались всхлипы, и он нахмурился:

— Не плачь, я в порядке. Я в порядке, слышишь? Как ты?

— Ужасно… я думала, с тобой что-то случилось, — тихо ответил ее дрожащий голос в его ухо.

— Нет, маленькая, нет. Все хорошо.

"Пока", — подумал он, но произносить этого вслух, разумеется, не стал.

— Я зашла в твою каюту. И спала здесь, — вдруг призналась она.

Тхорн замер с трубкой в руке, удивленный. Но его грудь уже наполняло тепло, от которого даже в голове прояснилось, и откуда-то в его тело влился целый поток свежей энергии.

— Это просто безобразие, маленькая, — ответил он, сияя телепатической улыбкой, и даже его губы дрогнули в подобии настоящей улыбки, что вызвало крайнее изумление у врача, все еще делающего ему перевязку. По правде, тот изумлялся уже несколько минут, слушая, как он нежно разговаривает с Хеле — но Тхорну было на это плевать.

— Ужасное безобразие, — весело согласилась Асхелека, уловив его настроение. — Ты должен срочно вернуться, чтобы наказать меня за это.

"Ради Величайшего, перестань… ты уже такая женщина", — подумал он, незаметно от врача комкая простыню левой рукой. И продолжая улыбаться.

— Я постараюсь побыстрее, — пообещал он и, поколебавшись, добавил охрипшим голосом: Я тебя люблю.

— И я тебя тоже, — отозвалась она мгновенно, словно ждала возможности сказать это.

Положив трубку, Тхорн чувствовал себя так, словно готов был взлететь на месте. Она спала в его постели. Она его любит! Ничто другое не могло бы так быстро и эффективно вылечить его за пару мгновений.

Ариадна.

После занятий Ариадна подошла к Цесину и попросила его о приватной беседе: