Чернила и кость

Кстати говоря, о смехе. Тот суровый профессор, который руководил их цирком, тоже отлично знает свое дело. Он позволил Джессу заплатить мне отличным редким экземпляром трактата «О мечтах» Аристотеля. Подобной книжки при обычных обстоятельствах было бы достаточно, чтобы подкупить с полдюжины королей, но у нас обстоятельства были совсем не обычные, и он даже не сомневался, когда отдал книгу в обмен на помощь в побеге.

Еще одна новость о родственниках: я стал отцом. Удочерил девочку, которую спас из Оксфорда, совсем малютка. Знаю-знаю, вам не обязательно напоминать мне о минусах сентиментальности. Может, я просто думаю о будущем. Чем больше детей, способных помогать в бизнесе, тем лучше, верно?

Напишу, когда найду новую работенку в Йоркшире. А пока же, искренне ваш,

Фредерик

Глава одиннадцатая

Повозки библиотечного отряда стучали колесами, когда везли их прочь от оксфордских руин. Для Джесса эта поездка была безрадостной, хотя ему и предоставили одно из лучших мест впереди. Этому способствовало и то, что он чувствовал себя отделенным от друзей, которые все вместе ехали сзади.

Ко всему прочему Джессу пришлось ехать бок о бок с профессором Вульфом и капитаном Санти. Джессу не хотелось разговаривать с Вульфом. Его отчасти иррациональная злость на профессора немного утихла, однако в любой момент готова была разгореться вновь.

– Ты сегодня молчишь, – сказал капитан Санти спустя час поездки в абсолютной тишине. Джесс не ответил. Он подумал, что Санти обращается к Вульфу. – Я о тебе говорю, Брайтвелл. Вульф никогда не болтает на задании.

– Я выпил таблетку обезболивающего, – сказал Джесс, так и было. Почти. Он выпил половину таблетки. Однако этого хватило, чтобы избавиться от чувства, будто тот нож, что вонзился ему в печенку, все еще там.

– Помогает?

– Не особо.

– Это объясняет угрюмое молчание, – сказал профессор Вульф.

– Угрюмое? – Злость вынудила голос Джесса прозвенеть так громко, что его вопрос скорее походил на крик. Он повернулся на своем месте, чтобы оказаться лицом к Вульфу, не обращая внимания на боль, пронзившую тут же его живот. – Вам до сих пор недостаточно причин? Вы меня использовали, подонок!

Вульф выглядел совершенно невозмутимым.

– Конечно, я тебя использовал, – сказал он в ответ. – Я знал, что ты из семьи преступников. А еще я знал, что один из твоих сокурсников был шпионом поджигателей.

Джесс раскрыл было рот, но не нашел подходящих слов для ответа. Профессор Вульф терпеливо ждал. В конце концов Джесс сумел лишь вымолвить:

– Кто?

– Это теперь не важно, но ты ведь понимаешь, почему необходимо обо всем знать. Занятие твоих родственников беспокоит меня не больше, чем все остальное.

«Поджигатель».

Джесс попытался представить в подобном амплуа каждого из своих сокурсников, однако никто не подходил под описание.

– Портеро? – попытался в конце концов угадать он.

– Ты говоришь так только потому, что не особо с ним дружил. Но нет, не тот несчастный пройдоха Портеро.

– И не Морган.

– Нет, и не она. Ее отец примкнул к кругу поджигателей только после того, как она уехала.

– Но ведь… – И внезапно Джесс вспомнил давнишнюю беседу в комнате в доме Птолемея, когда Дарио подшучивал над Гийомом Дантоном, рассуждая о его дальних родственниках-поджигателях. Гийом. Получается, Дарио знал? Или просто ткнул пальцем в небо и угадал? Джесс нервно сглотнул. – Тогда это все было нарочно? Несчастный случай во время телепортации?

Профессор Вульф сначала молчал, но потом произнес:

– Это был либо абсолютно необдуманный, либо совершенно глупый поступок. Я собирался дать юному Дантону работу и возможность помогать нам, используя свои связи. Мы бы получили много полезной информации. Но, возможно, меня переиграли.

– Это все, что вы можете сказать? Кто-то в Библиотеке приказал его убить, а вас, возможно, переиграли?

– Если ты достаточно умен, то тоже будешь держать язык за зубами, – встрял в их беседу капитан Санти. – Вульф. Ты уверен, что следует ему все это рассказывать?

– Уверен, – сказал профессор Вульф. – Я хочу, чтобы он понимал те опасности, которые ему могут грозить. На этот раз избавились от шпиона поджигателей. Сын книжного контрабандиста может оказаться таким же лакомым кусочком, когда в следующий раз кому-нибудь захочется что-нибудь доказать.