Чернила и кость

– Но он не брал личный журнал с собой в Оксфорд, – ответил Санти. – Они не могли пометить его, как сделали с журналом Брайтвелла.

– Ты ошибаешься. – Вульф теперь смеялся, однако, кажется, сквозь слезы. – Очень ошибаешься. В Железной башне целый отряд автоматов, которые читают каждое слово. Библиотека видит все. И внимательнее всего они следят за подобными вещами. За печатью. Потому что подобные вещи являются величайшим риском потери власти для них. Чтоб тебя, Ник, отпусти меня!

Санти наконец отодвинулся, и Вульф поднялся на ноги. Санти, однако, все еще стоял между ним и входной дверью, однако теперь Вульф не пытался броситься к выходу. Пока что.

– Ты никогда мне этого не говорил, – сказал Санти. – Про журналы.

– А могло ли это что-то изменить?

– Может быть.

– Они начали все читать после того, как арестовали меня, – сказал Вульф. – Часть нововведений. Я боялся, что ты начнешь писать что-нибудь другое. И если бы ты стал, тебя бы забрали. Я не мог позволить подобному произойти.

– Томас говорит, его изобретение может все изменить, – сказал Джесс. – Так ведь это и есть? Как и ваше исследование, что-то, что может изменить Библиотеку.

– Томас не первый пришел к подобной мысли. Можешь называть это печатью, или копированием, или оттиском чернил, или быстрым набором. Проблески этой идеи систематично уничтожали с тысяча четыреста пятьдесят пятого года, когда Иоганн Гутенберг занимал должность профессора и умер в темнице под серапеумом, – сказал Вульф. – Ник, если ты когда-либо верил мне, то поверь и сейчас: я должен это сделать. Если и есть высший умысел в том, что мне позволено было остаться в живых, то вот он. Чтобы спасти этого мальчишку.

– Я знаю, – сказал Санти. – Мне просто хочется, чтобы ты не вел себя так опасно смело в подобные моменты.

Вульф обнял его. Это был внезапный и полный эмоций порыв, и Санти обнял его в ответ. Джесс понимал, что он наблюдает, потому что тоже испытывал подобное.

Любовь. Любовь и боль от осознания того, что любви недостаточно.

– Я пойду с вами, – сказал Санти. – И не надо со мной спорить, говоря о том, что ты не сможешь меня защитить. Я знаю, что не сможешь. Это не важно. Я иду с вами.

Вульф улыбнулся. Улыбка была в чем-то столь личная, что Джесс отвернулся.

– Тогда одевайся, – сказал ему Вульф. – У нас мало времени.

* * *

В доме Птолемея царила тишина, когда они прибыли. Как и на всей улице, хотя в соседних домах кое-где и горел еще свет. Но не в доме Птолемея. Даже светильники, которые прежде всегда оставались включенными ночью над входной дверью, не горели, и статуэтки божеств, охраняющих порог дома, окружала тьма.

– Кто есть внутри? – спросил капитан Санти. Джесс сказал ему. Оставшиеся студенты теперь все занимали комнаты на первом этаже, и Джесс назвал номера комнат и тех, кто в них проживал. – Сначала проверь комнату Шрайбера. Если найдешь там его, приведи сюда. Мы уведем его в безопасное место.

– В какое еще безопасное место? – спросил Джесс. – Мы в Александрии. Каждый сантиметр тут принадлежит Библиотеке!

– Мы разберемся с этим, когда найдем его. Иди. Я пригляжу за улицей. Крис… – Он протянул Вульфу пистолет, и Вульф благодарно кивнул в ответ. – Береги себя.

Санти отошел в тень, и его фигура почти что растворилась, когда Джесс с Вульфом вошли в дом Птолемея.

Ни одна лампа не горела, и, когда Джесс щелкнул выключателем, который должен был все включить, тьма не рассеялась. Лампы редко перегорали, и сейчас это казалось очень уж удачным совпадением. Джесс знал дом Птолемея достаточно хорошо, чтобы ходить по нему во тьме, и он повел Вульфа вниз по коридору, считая двери. Комната Томаса была последней слева.

– Погоди, – шепнул профессор Вульф. Он достал маленький фонарик из кармана и потряс его, чтобы зажечь не очень ярко. Затем, когда Джесс подошел и неспешно открыл дверь, Вульф наклонился и бросил фонарик катиться по полу комнаты, где тот отбросил золотисто-зеленый свет на незастеленную кровать, кучу грязного белья и бланк, который валялся на полу рядом с кроватью.

И еще кое на что, что казалось темным и влажным пятном на подушке.

Джесс сделал шаг вперед и замер, потому что понял, что это. Он учуял резкий металлический запах, точно от заточенного только что клинка.

Кровь.

– Спокойно, – сказал Вульф. – Проверь шкаф.

Джесс распахнул дверцу шкафа, но не нашел там ничего, кроме сложенной одежды и инструментов на полочке. Рубашки и штаны. Джесс проверил под кроватью. Там было недостаточно места, чтобы Томас мог спрятаться.

«Только не мертв. Он не может быть мертв, здесь не так уж много крови». Они все потеряли куда больше крови в Оксфорде, не так ли?

– Внизу, – сказал Джесс. – Он может быть внизу, там, где печатный аппарат.

– Проверь сначала другие комнаты, – сказал Вульф и протянул ему другой фонарик. – Будь осторожен. Постарайся никого не разбудить, если кто-то спит.

Джесс кивнул и выскользнул в коридор. Напротив находилась комната Халилы. Пустая. Ее кровать тоже не была застелена, однако вокруг не было ни намека на драку.

Комната Дарио тоже оказалась пуста. И комната Глен. Никого из них не было на месте.