Чернила и кость

Вульф и Санти вывели студентов из палатки, обратно под моросящий дождь. Ни профессор, ни капитан даже не вспомнили про капюшоны, и, поколебавшись, Джесс не стал натягивать на голову свой. Дождь потихоньку стихал, хотя тучи и продолжали нависать над головой, серые, точно свинцовые, и угнетающие.

– И что теперь? – спросил Джесс, когда они двинулись к карете. Профессор Вульф проигнорировал его вопрос.

После многозначительной паузы Санти все же ответил:

– Теперь мы идем.

– Но я думал, мы будем передвигаться в карете, пока не загрузим туда книги…

– Это война. Планы постоянно меняются, – сказал Санти. – Теперь ваша задача – переправить книги. Каждый из вас умеет работать с метками и может передавать книги в архив. Учитывая ваше число, работа вполне выполнимая.

– Сэр? Но некоторые из нас не могут транспортировать больше пары книг зараз.

Взгляд капитана Санти посуровел.

– Тогда им нужно больше практиковаться. Хватит болтать, Брайтвелл. Вперед.

Записки

Личная записка верховного скрывателя Марианны Сфетсос руководителю Отдела лингвистики Цао Сюэцинь, 1750 год.

Мой дорогой друг!

К моменту, когда ты это прочтешь, двери Железной башни уже захлопнутся и я останусь в заточении по указу верховного архивариуса. Не пытайся со мной связаться. Библиотечной страже был отдан приказ останавливать любого, кто попытается сюда войти, даже хранителей, и я не желаю, чтобы ты рисковал собой ради меня.

Мне страшно думать о том, что с нами будет… и не только со скрывателями, у которых продолжают отнимать власть и свободу. Гниль проникла куда глубже, в каждую ветку и в каждый корень, ибо ныне целью Библиотеки является вовсе не просвещение, а обращение в рабство. Мы – лишь самое явное последствие этой незримой войны, и пока нас заключают в оковы и говорят нам, что это ради нашей безопасности, мы прекрасно понимаем, что худшее еще впереди.

Пусть это письмо станет нашим прощанием, ибо вероятнее всего, я никогда больше не увижу тебя, разве что в компании архивариуса или его прислужников, однако помни одно: ты дорог мне, друг мой. Защищай себя любой ценой, и, когда сможешь, сражайся за душу того, кого мы оба так любим.

Не позволяй Библиотеке окутать этот мир тенью зла.

Сообщение руководителя Отдела лингвистики Цао Сюэциня, 1750 год, адресованное верховному архивариусу.

Глубокоуважаемый архивариус, с тяжелым сердцем я беру в руки сегодня перо и надеюсь лишь, вы простите меня за то, что я трачу ваше драгоценное время. Не следует руководителю литературной отрасли ставить под сомнение вашу мудрость, которой наделена святая профессура, и все-таки я не могу не поделиться с вами своими глубочайшими сомнениями.