Чернила и кость

– Отец? – раздался голос Морган за плечом Джесса, и он едва успел обернуться до того, как она пронеслась мимо него к двери. – Отец! С тобой все в порядке? – Она подбежала к нему и быстро обняла, затем отстранилась, когда он вздрогнул от боли. Морган в первый момент даже не обратила внимания на греческий огонь, пузырек с которым ее отец до сих пор держал над головой… А потом Джесс увидел, как она побледнела и замерла, наконец увидев жидкость. – Что это такое? Что ты творишь? Опусти, это опасно!

– Конечно, это опасно, – сказал ее отец. – Я пришел, чтобы спасти тебя, Морган.

Она нервно усмехнулась.

– Меня не нужно спасать, отец. Это я спасаю тебя. Мы уходим. Прямо сейчас. Пойдем с нами.

– С нами, – повторил он. – Ты считаешь этих людей своими, как будто ты одна из них? Ты не одна из них. Ты не часть Библиотеки. Я не позволю Библиотеке отнять тебя у меня. – У ее отца, как решил Джесс, глаза горели, точно у фанатика, и то, как он смотрел на профессора Вульфа да и вообще на них всех, когда они вышли во двор, говорило о ненависти и злости. – Нечего тебе носить их символику. Ты не их рабыня… – Его голос стих, когда он увидел у дочери на руке тускло поблескивающий бронзовый браслет. – Нет. Нет! Ты не одна из них. Ты не можешь быть одной из них. Я не позволю.

– Отец…

– Морган, сними это немедленно!

– Сниму. Но не сейчас. Они мои друзья. Видишь? Друзья. Мы сейчас все уходим. Ты можешь пойти с нами. Пожалуйста, пойдем с нами.

Отец уставился на Морган с презрением и отвращением, а затем произнес:

– Они извратили твой разум. Заставили поверить, что хотят тебе помочь. Кто это сделал, он? Этот профессор? Что вы сделали с моей дочерью?

– Я ей только помог, – сказал профессор Вульф. – Чего не могу сказать о ваших действиях прямо сейчас. У нас осталось мало времени до того, как уэльсцы начнут уничтожать город. Если вы не хотите, чтобы ваша дочь погибла, не тратьте наше время.

– Она пойдет со мной, – сказал Холт и крепко схватил свою дочь. – Она никогда не будет вашей. Тайлер рассказал мне все, что произошло и что произойдет, если она отправится в Библиотеку. Нет, только не моя девочка. Ни за что.

– Отец, прекрати! Куда ты собрался?

– Обратно, – сказал он. – Обратно, чтобы сжечь это змеиное гнездо, которое они называют серапеумом. Пошли!

Морган вырвалась из хватки отца.

– Что с тобой? О чем ты говоришь?

– Мы должны его сжечь, – сказал ей отец. – Только так можно заставить их выслушать нас. – Он был не в своем уме, Джесс это отлично видел. Глаза его лихорадочно горели.

Морган отшатнулась.

– Ты не был поджигателем, когда я уходила, – сказала она. – Что они с тобой сделали?

– Они рассказали мне правду, – сказал он ей. – Я не могу позволить Библиотеке тебя забрать. Они тобой воспользуются. Они сделают тебя одной из них, а тогда уж лучше… уж лучше тебе тогда и вовсе умереть. Лучше уж так, чем жить с ними. – Он сделал глубокий вдох. – Vita hominis plus libro valet!

И он швырнул пузырек с изумрудной жидкостью.

– Нет! – закричала Морган и бросилась вперед. Каким-то образом ей удалось юркнуть под бутылку, извернуться и поймать ее вытянутой рукой всего в нескольких сантиметрах от устилающих улицу камней. Зеленая жидкость внутри блеснула, однако стекло не разбилось.

Если бы разбилась, погибли бы все.

Капитан Санти тут же подскочил к Морган, помог ей подняться на ноги и забрал у нее пузырек. Он спрятал опасную жидкость в сумку на поясе, а затем кивнул Вульфу.

– Встань за мной, Морган.

Она не стала возражать. Она, вероятно, была слишком потрясена, как решил Джесс, чтобы спорить. Когда же Морган не шевельнулась, Джесс положил руку ей на плечо и повлек за собой. Он придерживал ее на случай, если она решит снова броситься к отцу.

Однако она не бросилась.

– Уходи, – сказал капитан Санти. Он вытащил пистолет и указал дулом на отца Морган. – Уходи и радуйся, что я не выполняю работу уэльсцев за них.

– Я верну свою дочь, – сказал мужчина. – Клянусь богом, я ее спасу.

Он уставился на Морган отрешенным, но злым взглядом, а потом развернулся и, пошатываясь, пошел прочь.

Фредерик пожал плечами и махнул своим людям.

– Что ж, – сказал он. – Это было нечто. Если у него есть друзья-поджигатели и греческий огонь в запасе, то я не хочу быть все еще здесь, когда он вернется. Сожалею, детка. Семью не выбирают. Уж поверь, я знаю это, как никто другой.

Морган внезапно развернулась и уткнулась лицом Джессу в грудь. Она не плакала, однако ее сбитое, полное боли дыхание оказалось каким-то образом куда невыносимее. Джесс чувствовал ее отчаяние, чувствовал пустоту в ее сердце, которая засасывала в себя все, точно магнит.

– Он пытался меня убить, – прошептала она. – Он мой отец, и он пытался меня убить.

Джесс не знал, что сказать, потому что вряд ли вообще могли найтись слова, чтобы смягчить этот момент. Он вдруг вспомнил, как ужасно себя чувствовал в тот момент в детстве, когда понял, что его собственный отец готов позволить ему умереть.

По крайней мере, Морган может винить во всем обстоятельства. Ее отец делал это не ради собственной наживы.