Чернила и огонь

Я бы предпочла, чтобы он меня оскорбил. Чтобы на повышенных тонах спросил меня, что я вообще творю и что, черт возьми, о себе возомнила. А этот беззубый ответ поднял у меня в груди волну ярости, которую я попыталась сдержать, чтобы она не пошла дальше.

– А что такого произошло, что ты передумала? – поинтересовался он.

– Вчера вечером я разговаривала со своей сестрой. Она заставила меня взглянуть на вещи шире, и я поняла, что ничего не потеряю, если еще немножко порасследую.

Даже я заметила, что он пытался преуменьшить важность этого путешествия, что в любом случае казалось мне абсурдным, ведь поехать в Рим, чтобы расспросить возможную свидетельницу нацистского грабежа, – это не какой-то пустяк. Олег это понимал, поэтому приложил видимое усилие, чтобы не смотреть в мою сторону.

– Ты не мог бы дать мне адрес этой женщины? – спросила я.

Олег ответил не сразу. Сначала он отложил в сторону книгу о приключениях Нильса Хольгерссона и откашлялся.

– Я долго над этим работал, Грета.

«Это» вполне могло означать реорганизацию библиотеки, маркировку украденных книг или поиски Библиотеки Еврейской общины. Он произнес это резким тоном, которого я раньше от него не слышала, но без труда поняла. Доверие, которое он мне оказал, только что пошатнулось после того, как возникла вероятность моей поездки в Рим, чтобы расспросить эту возможную свидетельницу, не заручившись его одобрением. Мы оба понимали, что это нечестно. Олег нашел эту женщину гораздо раньше, чем я вообще узнала о существовании в Центральной и Земельной Библиотеке Берлина отдела, занимавшегося возвращением книг, украденных нацистами. Если он и не мог поехать, чтобы ее расспросить, то не потому, что ему это было не интересно: у него просто не было денег, чтобы оплатить себе командировку в Рим.

И вот из ниоткуда появляюсь я, такая сложная в общении и недоверчивая, и, ступив на его территорию, пытаюсь отнять у него эту свидетельницу. У него было полное право послать меня к черту, и мне почти захотелось, чтобы он это сделал.

– Я расскажу тебе все, что выясню, – оправдывалась я.

Олег не сдвинулся с места. Он сидел, плотно сжав губы, чтобы не показывать, о чем на самом деле думал. Например, о том, что мне нечего делать в Италии. Что именно он должен был туда поехать, чтобы расспросить эту свидетельницу. Что если бы он знал, что подобное произойдет, то не стал бы делиться этой информацией.

– В таком случае, у меня не остается других вариантов, кроме как довериться тебе.

В его голосе прозвучала нотка фатализма, словно это был худший из вариантов развития событий, который он мог себе представить.

У меня возникло искушение предложить ему поехать со мной, но я знала, что это не имело абсолютно никакого смысла. Я не могла тратить деньги Фритц-Брионеса на то, чтобы оплатить этому парню перелет и ночь в гостинице. Честно говоря, я сомневалась даже в том, законно ли оплачивать ими собственную поездку. Как я, черт возьми, объясню эти траты Терезе Солана?

– Олег, ну блин.

В этот момент наш разговор прервал раздавшийся в библиотеке рингтон телефона, что избавило меня от необходимости придумывать новые оправдания, казавшиеся мне столь же неуместными, сколь и неизбежными. Олег достал мобильник из сумки с Тинтином, сдержал вздох и ответил на звонок.

– Алло.

Я заметила, как постепенно меняется его лицо. Оно начало подергиваться, нижняя губа слегка задрожала, а щеки побледнели. Поднявшись, он поднес ладонь к губам, чтобы сдержать всплеск эмоций, готовый его переполнить.

– Как это произошло? – спросил он.

Олег выслушал ответ, длившийся несколько минут. Закончив разговор, он ошеломленно уставился на телефон, лежавший у него в ладони, словно это могло помочь ему лучше понять, что происходит. Когда он поднял взгляд, глаза его так блестели, что, казалось, готовы были разлететься на тысячу осколков. Свое смятение он выразил одним-единственным словом: именем собственным, которое сказало обо всем, при этом ничего не значив.

– Себастьян.

III. Рим

Кто возьмет эту книгу, исчезнет с глаз Христа.

Кто украдет эту книгу, того пусть убьют,

как проклятого.

Кто попытается украсть этот том,

пусть ему выколют глаза, выколют глаза!

Манускрипт, Библиотека Ватикана, XIII век

32

Я была когда-то знакома с парнем по имени Рамирес Сантистебан. Он жил в Орталесе, в домике, где хранил роскошную коллекцию кулинарных книг. Они были его страстью, несмотря на то, что он каждому встречному хвастался, что никогда в жизни не притрагивался к сковородке.

Коллекция Сантистебана насчитывала около трех тысяч томов, и некоторые из них имели многовековую историю. Любой экземпляр, попадавший в руки этому типу, заставлял его терять голову. Единственным его условием было, что это должны были быть не сборники рецептов, а книги, посвященные самому процессу готовки или какой-нибудь связанной с ней темой.