Чернила под кожей

Мне кажется, что я такая же. Потому что я боюсь того, что произойдет, если я хозяйство тоже брошу. Я как дешевая бумажная гирлянда, на которой чудесным образом держится весь дом. Гирлянда была бы неплохой татуировкой. С надписью о чем-то важном. Ее можно раскрасить или оставить черно-белой, изобразить двух птиц, взлетающих с нее. Много кто делает татуировки в виде птиц. Они красивые. Я рисую кошку, которая съедает птицу с красивым оперением. Рисую балерину с одной ногой.

Мои родители познакомились в университете. Так нормально. Стали встречаться и поженились. Тоже нормально. Они были вместе много лет, но потом он встретил другую женщину, и больше вместе они не были. Моей маме тяжело. Но она женщина красивая и уже встретила другого человека, так что, я думаю, все будет хорошо. Именно эту историю я рассказываю своим знакомым. Кроме Анны.

У Шейлы родители тоже развелись. Она не рассказывает почему. Может, не знает. Мне все равно. Недавно ей до смерти хотелось попасть в бар. Спрашивала нас, где можно купить поддельные документы. Не знаю ли я кого-нибудь, кто может купить спиртное, чтобы мы могли пойти тусить. Мне кажется, ей хочется заняться чем-нибудь опасным, чтобы мама или папа ее «спасли» и за ней следили. Так это не работает. Мамы и папы — они люди. Им за собою следить нужно тоже.

Мама с этим едва справляется. Она валялась как-то пьяная в кровати и сказала мне, что ей очень жаль. Жаль, что втянула меня во все это. Что именно она в виду имела, я не знаю, но слова ее запомнила. Чтобы подумать над ними, когда будет время. Я не знаю, люблю ли я Лауру. Но мне она нужна. Пока мне не стукнет восемнадцать. И дальше. Потому что она свидетель. Она все видела. Пускай она порой все отрицает, это большее, чем для меня делали другие. Мне нужно напоминание, что случившееся происходило в самом деле, потому что оно живет внутри меня, несмотря на все мои попытки выцарапать его оттуда, и у мамы оно тоже есть. Оно высасывает из тебя все соки, и ты как зомби проживаешь день за днем, пока дверь за тобою не захлопнется и все не завершится. С ней так же, только ее дверь входная.

Когда я была маленькой, Лаура рассказывала мне сказки. О художниках и их картинах. Мне нравилось, как боги играются со смертными. Мне нравилось, когда она делилась со мной секретами, что прятались внутри больших картин.

«Ищи собачку с кусочком хлеба», — говорила.

Или: «Можешь найти того, кто сейчас заплачет?»

Лаура любит старинные картины, бежевые и черные, полные теней и всяческих бород. Или еды.

Мои рисунки она считает глупостью, причем пугающей, которая покажет всем вокруг, как она запустила свою дочь своим молчанием и тем, что отца терпела. Частично это правда. Мы все немножечко запущены. Шейла хочет пойти в загул. Джоан пишет стихи об экс-бойфрендах, которых не было. С подробностями. Б школе половина ходит с пирсингом. Столько злости нацарапано на партах, шкафчиках и кабинках в туалете.

Мои рисунки на самом деле самое нормальное, что есть во мне. Чего стоит бояться — так это мозга. Он все время тикает. Взорвется скоро. Она меня упрячет куда подальше и будет бегать на свиданки с Саймоном и его толстым кошельком. Ну и славно.

Быть спрятанной куда подальше звучит неплохо. Безопасно. Рисую комнату с белыми стенами и плиткой на полу. В углу сидит черная тень, бреет ноги и напевает песенку.

Пишу слова, которые хочется выбить на кулаке:

Любовь, и ненависть,

и поцелуй, убийство. молитва,

и удар, и нежный, грубый, тссс,

и тик, и ток,

и тик, и бум,

и чистый,

и опрятный. Знак,

спокойствие, разруха, ярость.

Любимая картинка, от которой текла кровь

Сначала моряки подцепили это в путешествиях. Затем женщины подцепили это от мужчин.

Мама будит меня в восемь. Ей нужно работать, а мне нужно идти в школу, говорит. Я кашляю и кашляю и отвечаю, что мне паршиво — это правда.

Она вздыхает:

— Сходи к врачу, если тебе паршиво.

Я прошу денег на врача.

— Возьми свои, если тебе так плохо, — говорит она, самодовольная, будто что-то выиграла.

Я отворачиваюсь к стенке и засыпаю. В стародавние времена были такие женщины. Вся их работа заключалась в том, чтобы носить рисунки. Для этого необходимо было только тело. Тело, истории и татуировки.