Чернильное сердце

Баста почти нежно провел ножом по горлу Сажерука. Сажерук не дышал. Он забыл, как дышать.

– Что ты тут торчишь? – крикнула Сорока девочке за его спиной. – Иди к себе в комнату!

Сажерук услышал, как зашелестело платье и захлопнулась дверь.

Лезвие медленно ползло по его шее. Когда оно стало приближаться к лицу, Сорока схватила Басту за руку.

– Довольно! – резко проговорила она. – Оставь свои игры, Баста.

– Да, босс сказал, что мы должны доставить его к нему в целости и сохранности, – недовольно пробурчал Плосконос.

Лезвие в последний раз скользнуло по горлу Сажерука, а потом в мгновение ока исчезло в рукоятке.

– Какая жалость! – сказал Баста.

Сажерук кожей ощутил прохладу его дыхания. Баста дышал мятной свежестью. Однажды девушка, которую он хотел поцеловать, якобы сказала ему, что у него воняет изо рта. С тех пор Баста с утра до вечера жевал листья перечной мяты, но та девушка об этом уже не узнала.

– Мне всегда нравилось играть с тобой, Сажерук. – Баста отошел, все еще держа в руке сложенный нож.

– Отведите его в церковь! – приказала Мортола. – Я сообщу Каприкорну.

– А знаешь, босс очень рассердился на твою немую подружку, – прошептал Плосконос, беря Сажерука под руку. С другой стороны его подхватил Баста. – Не быть ей больше его любимицей.

На мгновение у Сажерука отлегло от сердца, и он вздохнул. Значит, Реза его не предала. Все равно нельзя было просить ее о помощи. Ни в коем случае.

Тихие слова

Огонек ее угасал. Она что-то шептала, Питер с трудом разобрал ее шепот. Она говорила, что ей, может быть, могло бы помочь, если бы много ребят сказали, что они верят в фей.

Дж. М. Барри. Питер Пэн

Едва стемнело, Мегги принялась барабанить кулаками в дверь. Фенолио подскочил к ней спросонок, но удержать ее не успел: Мегги уже крикнула часовому, караулившему их за дверью, что ей надо в туалет. Часовой, сменивший Плосконоса, был коротконогий, лопоухий малый. Разгоняя скуку, он прихлопывал газетой, свернутой в трубку, надоедливых мух. Выходя в коридор, Мегги увидела на белой стене с дюжину пятен.

– Мне тоже нужно выйти! – крикнул Фенолио, возможно пытаясь хотя бы под этим предлогом отговорить Мегги от ее затеи, но часовой закрыл дверь прямо перед его носом.

– По очереди! – рявкнул он. – А коли невтерпеж – можешь прямо из окошка.

Прихватив с собой газету, он повел Мегги в туалет. По дороге ему удалось прихлопнуть еще трех мух, а также бабочку, лихорадочно махавшую крылышками. Наконец он пинком отворил одну из пяти дверей, последнюю перед лестницей, ведущей к выходу.

«Еще только парочку шагов! – думала Мегги. – Я сбегу вниз по ступенькам быстрее, чем он».

«Умоляю тебя, Мегги, выкинь из головы эту идею! – вспомнила она слова Фенолио, которые он успел прошептать ей вдогонку. – Ты не сможешь сбежать – заблудишься. Там, за стеной, на много километров вокруг – сплошной дикий лес! Знай отец, что ты затеваешь, он как пить дать отшлепал бы тебя!»

«А вот и не отшлепал бы», – подумала Мегги.

Но, очутившись в тесной каморке, в которой не было ничего, кроме унитаза и ведра, она чуть было не утратила всю свою решимость. На улице было так темно, так ужасно темно! И до дома Каприкорна было далеко.

– Я все равно попробую! – прошептала она, прежде чем открыть дверь. – Я должна!

Но уже на пятой ступеньке часовой настиг ее и, забросив на плечо, как мешок картошки, понес обратно.

– Еще раз попробуешь сбежать, я отведу тебя к боссу! – предупредил он, вталкивая ее в комнату. – Уж он-то придумает, как тебя получше наказать!

После его ухода она тихо всхлипывала, наверное, целых полчаса, а Фенолио сидел рядом и смотрел в белую стену неподвижным взглядом.

– Все в порядке, – с несчастным видом бормотал он. – Все уже хорошо.

Но все было совсем не хорошо, все было просто ужасно.

– Нам ведь даже посветить нечем! – сказала наконец Мегги. – И книги они забрали.

Фенолио вдруг сунул руку под подушку и положил ей на колени фонарик.

– Я нашел его под своим матрасом, – прошептал он. – А еще там было несколько книг. Видно, кто-то их спрятал.

Наверняка Дариус, чтец. Мегги вспомнила, как маленький, тщедушный человек со стопкой книжек в руках спешил через всю церковь Каприкорна. И фонарик, скорее всего, был тоже его. Сколько же Каприкорн продержал его в этой комнате?

– В шкафу я нашел шерстяное одеяло, – прошептал Фенолио. – Я положил его на твою верхнюю кровать. Мне туда все равно не забраться. Я попытался, но ее качает, как суденышко в бурном море.

– Мне больше нравится спать наверху. – Мегги провела рукавом по лицу, вытирая слезы: плакать расхотелось, все равно без толку.

Книги Дариуса Фенолио положил на кровать Мегги вместе с одеялом. Она разложила их в ряд: затрепанный детектив, книга о змеях, еще одна об Александре Македонском и «Одиссея». Все книги для взрослых. Для детей был только сборник сказок да «Питер Пэн», которого она читала уже раз пять, если не больше.