Чернильное сердце

За дверью часовой вновь принялся шлепать газетой мух, а на нижней узкой кровати ворочался Фенолио. Мегги знала, что заснуть она все равно не сможет, не стоит даже пытаться. Она еще раз посмотрела на книги – они напоминали ей запертые двери. В какую из них войти? За какой ей удастся забыть обо всем – и о Басте с Каприкорном, и о «Чернильном сердце», даже о себе?.. Да обо всем на свете!

Детектив и книгу об Александре Македонском она сразу отложила, потом немного подумала и принялась за «Одиссею». Видно, Дариус ее очень любил и буквально зачитал до дыр – он подчеркивал некоторые строчки, иногда так сильно, что местами прорвалась бумага: «Но не спас он друзей, как к тому ни стремился…» Полистав истрепанные страницы, Мегги закрыла книгу. Нет. Она слишком хорошо знала сюжет и боялась древних героев этой книги, пожалуй, не меньше, чем людей Каприкорна. Мегги смахнула оставшуюся на щеке слезинку и провела рукой по детским книжкам. Сказки. Честно говоря, сказки она не очень-то жаловала, но эта книжка была удивительная. Тонкие, как папиросная бумага, страницы с маленькими буковками и красивыми картинками, на которых художник изобразил гномов и фей, призывно шелестели. В сказках говорилось о могучих героях, огромных и сильных, как тигры, и бессмертных, но коварных существах: великанах-людоедах, жадных до золота гномах, злых феях. Мегги посветила фонариком на последнюю книжку – «Питер Пэн».

Вообще-то фея там тоже была не очень добрая, зато Мегги хорошо знала тот мир, что ждал ее в этой книге. И может быть, в такую темную ночь туда и стоило отправиться. За окном изредка ухал филин, но в деревне Каприкорна все спали, было тихо. Фенолио что-то пробормотал во сне и начал похрапывать. Мегги залезла под одеяло, достала из рюкзака свитер Мо и, сделав из него подушку, положила под голову.

– Пожалуйста, – прошептала она, открывая книгу, – забери меня отсюда хоть на часок, очень прошу.

За дверью что-то бурчал часовой. Может, ему было просто скучно. Деревянные половицы скрипели у него под ногами, а он все вышагивал перед запертой дверью.

– Унеси меня далеко-далеко! – снова зашептала Мегги. – Пожалуйста!

Она провела пальцем по строчкам на шершавой бумаге, устремляясь за буквами в дальнюю даль – в другое время и в другой дом, где не запирали дверей и где не было людей, одетых в черное.

«Минуту спустя после того, как фея появилась в детской, маленькие звездочки разом подули на окно, оно растворилось, и в комнату влетел Питер, – едва слышно читала Мегги. Казалось, она слышала скрип рам. – Ровно половину пути к дому Дарлингов он нес Динь-Динь на руках, поэтому он был весь обсыпан пыльцой, которой обычно посыпают себя феи».

Можно понять Сажерука, который так по ним скучает. Но сейчас это была запретная мысль. Не о нем следовало думать, а только о Динь-Динь, Питере Пэне и Венди, которая безмятежно спала в своей постельке и еще ничего не знала про странного мальчишку, влетевшего в ее комнату в диковинном платье из сухих листьев и прозрачной смолы.

«“Динь-Динь, – позвал он тихонько, после того как убедился, что ребята спят. – Динь, ты где?” Динь-Динь сидела в кувшине, и, надо сказать, ей это очень нравилось, потому что до сих пор ей никогда не приходилось попадать в кувшин с водой».

Динь-Динь. Мегги еще дважды прошептала ее имя: ей нравилось произносить имя феи – его звуки скатывались с губ, словно поцелуй.

«“Да вылезай ты из этого кувшина! Лучше скажи, ты нашла, куда они девали мою тень?” В ответ раздался нежный звон, как будто кто-то зазвонил в маленькие золотые колокольчики. Так говорят феи. Это их язык. Он такой тихий, что обычно ребята его не слышат».

«Если бы я умела летать, как Динь-Динь, – подумала Мегги, – то можно было бы просто влезть на подоконник и улететь. И не надо было бы бояться змей, и я нашла бы Мо прежде, чем он доберется сюда. Он, наверное, заблудился. А вдруг с ним что-то случилось?»

Мегги замотала головой, как будто хотела вытряхнуть тайные мысли.

«Динь-Динь сказала, что тень спрятана в большой коробке. Она имела в виду комод. Питер подскочил к комоду, выдвинул один за другим все ящики и вышвырнул их содержимое на пол».

Мегги затаила дыхание. В комнате появилось какое-то светлое пятнышко, непонятный огонек. Она выключила фонарик, но огонек не пропал. Он был в тысячу раз ярче ночников.

«В один миг он нашел свою тень и так этому обрадовался, что не заметил, как задвинул ящик вместе с находившейся там…» – не дочитала Мегги. Теперь она следила за огоньком, который был намного больше светлячка и как сумасшедший метался по комнате.

– Фенолио! – окликнула Мегги. За дверью было тихо. Часовой, похоже, заснул. Мегги свесилась со своей кровати и дотянулась до старика. – Фенолио, смотри! – Она трясла его за плечо до тех пор, пока тот не проснулся.

Только бы она не улетела!

Поспешно спрыгнув на пол, Мегги так быстро захлопнула окно, что чуть не прищемила блестящее крылышко. Фея испуганно упорхнула. Мегги показалось, что из дальнего угла послышались проклятия.

Фенолио смотрел на порхающее создание сонными глазами.