Чернильное сердце

Каприкорн раскрыл книгу, полистал ее и закрыл. Это была она, Мегги поняла это по его лицу. Это была именно та книга, которую он искал.

– Нет, они ничего не знают. – Сажерук так напряженно смотрел в окно, словно там было гораздо больше интересного, чем просто непроглядная черная ночь. – Отец ничего ей не рассказывал, вот почему я этим и занялся.

Каприкорн кивнул.

– Отведи их на задний двор! – приказал он Басте, который все еще стоял рядом с ним с пустым пакетом в руках.

– Это еще что значит? – начала Элинор, но Баста уже потащил ее и Мегги за собой.

– Это значит, что я вас, милых пташек, запру на ночь в одной из наших клеток, – сказал Баста, подталкивая их ружьем в спину.

– Где мой папа? – закричала Мегги, услышав, как собственный голос зазвенел в ее ушах. – У вас же теперь есть книга! Что вам еще от него надо?

Каприкорн не спеша подошел к свече, которую погасил Сажерук, провел указательным пальцем по фитилю и осмотрел сажу.

– Что мне надо от твоего отца? – сказал он, не поворачиваясь к Мегги. – Я хочу оставить его здесь, что же еще? Похоже, ты не знаешь, каким выдающимся талантом он обладает. До сих пор Волшебный Язык не желал поступить ко мне на службу, как ни старался Баста уговорить его. Но сейчас, когда Сажерук привез тебя, он будет делать то, что я потребую. В этом я абсолютно уверен.

Мегги попыталась отпихнуть Басту, но тот взял ее за шкирку, как курицу, которой хотел свернуть шею, а когда Элинор кинулась ей помочь, он небрежно направил ей в грудь ружье и подтолкнул Мегги к двери.

Обернувшись, она увидела, что Сажерук по-прежнему стоял у большого стола и смотрел на нее, но на этот раз не улыбался. «Извини! – казалось, говорили его глаза. – Я должен был это сделать. Я могу все объяснить!»

Но Мегги ничего не хотела понимать. И уж совсем не собиралась его извинять.

– Да чтоб ты подох! – кричала она, пока Баста тащил ее из комнаты. – Чтоб ты сгорел! Чтоб ты в собственном огне задохнулся!

Баста смеялся, закрывая дверь.

– Нет, вы только послушайте эту маленькую кошку! – говорил он. – Мне кажется, что тебя надо остерегаться.

Счастье и несчастье

Была глубокая ночь. Бинго не мог спать. Пол был жесткий, но к этому он привык. Одеяло у него было грязное и отвратительно пахло, но он и к этому был привычен. В голове у него вертелась песенка, и он никак не мог избавиться от нее. Это была триумфальная песнь спирали.

М. де Ларрабейти. Борриблы-2. В лабиринте спирали

Клетки – как назвал их Баста, – которые Каприкорн держал наготове для незваных гостей, располагались за церковью, на асфальтированной площадке, где стояли контейнеры для мусора и бочки вперемешку с горами строительного хлама. В воздухе витал легкий запах бензина. Светлячки, бесцельно летавшие в ночи, казалось, и сами не знали, как их занесло на это место. За контейнерами с мусором стояли полуразвалившиеся дома. Вместо окон в их серых стенах зияли дыры. Несколько трухлявых ставней едва висели на петлях, и казалось, малейший порыв ветра вот-вот сорвет их. Лишь на первом этаже двери были покрашены в грязно-коричневый цвет, а на них неровно, как будто детской рукой, были нарисованы цифры. На последней двери, насколько Мегги смогла разобрать в темноте, была цифра 7.

Баста подвел их к номеру четыре. На мгновение Мегги почувствовала облегчение оттого, что он все-таки не имел в виду настоящую клетку, хотя дверь в глухой, лишенной окон стене выглядела совершенно непривлекательно.

– Это все курам на смех! – бранилась Элинор, пока Баста отпирал замок и отодвигал засовы на двери. Он привел с собой подкрепление – тощего мальчишку, одетого в такую же черную форму, как мужчины в деревне Каприкорна, которому явно доставляло удовольствие угрожающе наставлять ружье на Элинор всякий раз, когда она открывала рот. Но заставить ее замолчать это не помогало. – Во что это вы тут играете? – ругалась она, не отводя взгляд от дула ружья. – Я слышала, что эти горы с давних времен служили приютом разбойникам, но мы с вами в двадцать первом веке живем, ребята! В наше время посетителей винтовкой прочь не гонят, даже такие сопляки, как вон тот…

– Насколько я знаю, и в этом дивном веке творят все то же, что и прежде, – ответил Баста. – А тот сопляк как раз в нужном возрасте, чтобы поступить к нам в учение. Я еще моложе был.

Он пинком отворил дверь. Темнота за ней была еще чернее, чем ночь во дворе. Баста втолкнул сначала Мегги, потом Элинор и с грохотом захлопнул за ними дверь.

Мегги услышала, как в замке повернулся ключ, как Баста что-то сказал, а мальчишка рассмеялся и как звучали их удаляющиеся шаги. Она стала шарить руками по сторонам, пока не коснулась стены. Мегги даже не могла понять, где Элинор, но слышала, как та ругалась где-то рядом.