Чернильное сердце

Он сидел в той же позе, когда те двое наконец вернулись. Книги у Волшебного Языка не было, зато по его напряженному лицу сразу было понятно, что его мучают угрызения совести.

Из-за чего Волшебный Язык чувствовал себя виноватым? Сажерук настороженно осмотрелся в поисках неведомой опасности. Волшебный Язык никогда не умел скрывать свои чувства и для каждого был открытой книгой. Дочь в этом отношении от него отличалась. Трудно было понять, что у нее на уме. Но теперь Сажеруку показалось, что в ее глазах он различил озабоченность или даже сочувствие. Это ему она сочувствовала? Что такого мог сказать девочке писака, что она пожалела Сажерука?

Когда Мо и Мегги приблизились, Сажерук поднялся, отряхнул штаны от пыли и спросил:

– У него не оказалось больше книг, верно?

– Верно, – ответил Мо. – Все его экземпляры украли. Еще несколько лет назад.

Мегги не сводила с Сажерука глаз.

– Почему ты так на меня смотришь, принцесса? – не выдержал он. – Знаешь что-то, чего не знаю я?

Сажерук и не думал докапываться до истины – он спросил наугад, а попал прямо в точку. Девочка закусила губы. Ее глаза по-прежнему выражали заботу и сочувствие.

Сажерук провел рукой по лицу и почувствовал свои шрамы – вечное напоминание о Басте. Как он ни старался, он ни на день не мог забыть о бешеном псе Каприкорна. Тогда, стирая кровь с ножа, Баста еще прошептал: «Теперь все девушки будут от тебя без ума!»

– Дьявол! Проклятье! – Сажерук с такой силой пнул стену, что нога у него болела еще несколько дней, затем он набросился на Мо: – Ты рассказал про меня писаке! И теперь даже твоя дочь знает обо мне больше, чем я сам! Ладно, выкладывай. Раз так, я тоже хочу знать! Валяй, говори. Ты же всегда мечтал мне все рассказать. Баста меня повесит, да? Схватит меня за горло и будет душить до тех пор, пока я не стану твердым, как бревно, верно? Но почему я должен этого бояться? Баста сейчас здесь. История изменилась, иначе и быть не может! Баста не причинит мне вреда, если ты вернешь меня в мир, где я свой!

Сажерук двинулся на Мо, хотел схватить его, встряхнуть, ударить за все то, что он ему сделал. Но Мегги встала между ним и отцом и, оттолкнув Сажерука, крикнула:

– Перестань! Это не Баста! Это один из людей Каприкорна. Он уже ждет тебя. Они захотят убить Гвина, и ты погибнешь, пытаясь его спасти! Эта история не изменилась! Все так и случится, и ты не сможешь этому помешать, понятно? Поэтому ты должен остаться здесь. Тебе нельзя возвращаться!

Глаза Сажерука говорили девочке: «Замолчи!» – но она выдержала его взгляд и даже попыталась взять его за руку.

Сажерук отошел, и она, запинаясь, добавила:

– Радуйся, что ты здесь! Тут ты можешь ускользнуть от них. Можешь убежать далеко-далеко и… – Мегги осеклась.

Может, она заметила в глазах Сажерука слезы, которые он тут же раздраженно вытер рукавом. Он озирался, словно зверь, попавший в западню. Искал глазами выход. Но выхода не было. Нельзя было ни вперед, ни – что еще хуже – назад.

Неподалеку, на автобусной остановке, стояли три женщины. Они с интересом смотрели на незнакомцев. Сажеруку часто приходилось ловить на себе любопытные взгляды: казалось, все чувствовали, что ему здесь не место. В этом мире он всегда будет чужаком.

На другой стороне площади пожилой господин играл с тремя детьми в футбол. Вместо мяча они пинали консервную банку. Фарид смотрел в их сторону. На его узких плечах болтался рюкзак Сажерука, штаны были в кошачьей шерсти. Засунув пальцы ног между камнями мостовой, мальчик думал о чем-то своем. Фарид постоянно снимал кроссовки, которые Сажерук ему купил, и, словно добычу, привязывал их к рюкзаку. Даже по горячему асфальту он бегал босиком.

Мо тоже повернулся к играющим детям и подал старику знак, и тот направился к ним. Сажерук попятился и почувствовал, как по его спине пробежала дрожь.

Старик подошел и сказал:

– Дети в восторге от ручной куницы, которую мальчик держит на поводке. – Сажерук отшатнулся. Почему этот человек так на него смотрит? Иначе, чем женщины на остановке. – Дети утверждают, что куница умеет делать трюки, а мальчик глотает пламя. Можно нам посмотреть на это поближе?

С неба светило горячее солнце, а Сажерука бил озноб. От взгляда старика. Тот смотрел на него, как на своего пса, который давно убежал, и вот наконец, поджав хвост, вернулся. Зверь исхудал, в шерсти завелись блохи, но это не помешало хозяину узнать своего питомца.

– Вздор, не делает он никаких трюков! – выпалил Сажерук. – И вообще тут не на что смотреть!

Он отступил еще на шаг, но старик снова приблизился, как будто их связывала невидимая нить.

– Простите! – проговорил старик и поднял руку, словно хотел прикоснуться к шрамам на лице собеседника.

Сажерук уперся спиной в одну из припаркованных машин. Теперь они со стариком стояли лицом к лицу. Взгляд незнакомца был словно прикован к нему…

– Убирайтесь! – Сажерук грубо оттолкнул старика и взревел: – Фарид, принеси мои вещи!