Черно-белая история

— Я так это дело не оставлю! — побагровев, орала она. — Я напишу докладную в комитет образования! Подам заявление в прокуратуру, пусть они с вами разбираются! И не только с вами, но и с теми, кто пустил вас в школу! Таких, как вы, на пушечный выстрел нельзя подпускать к детям!

Меня напоили водой и отпустили со сцены. А крайне строго относившаяся к пропускам занятий завуч разрешила завтра полежать дома.

Что же я натворил?

Я пытался уложить в голове разрозненные клочки воспоминаний, но у меня ничего не получалось. Хотя при этом не отпускало ощущение, что я видел что-то важное. Перед глазами мелькали обрывки пазла, которые никак не желали складываться в единую картину. Надо сказать, весьма и весьма странные обрывки…

И вдруг я все вспомнил. Вспомнил ангела с собакой, вспомнил, как пес ругался и рычал…

Я залился краской — наверняка весь этот диалог, который происходил в моей голове, был произнесен вслух. А значит, это я рычал, я ругался, и я…

— Извините, — прошептал я, опустив глаза в пол. Взглянуть на гипнотизера я так и не решился. — Я не хотел.

— Да ничего, бывает, — усмехнулся тот, потирая укушенную руку. — Я сам виноват. Вернее, виновата моя самонадеянность.

— Больно было?

— Не столько больно, сколько неожиданно. Я, конечно, читал о таких случаях, но в моей практике это впервые.

К восхищению в его взгляде примешивалось профессиональное любопытство.

— Если ты не торопишься, то я хотел бы с тобой поговорить, — попросил он.

— Да, пожалуйста, — промямлил я и с сомнением глянул на компанию учителей во главе с демонической Азалией Сергеевной, не спускавшей с нас глаз. — Только лучше не здесь.

Он покосился на завуча и заговорщицки наклонился к моему уху:

— Согласен.

Я подхватил рюкзак, и мы двинулись к выходу.

— У вас будут неприятности из-за меня? — спросил я психолога по пути.

— Нет, не думаю. Но давай лучше поговорим о твоих проблемах. Мне кажется, это сейчас важнее. Не так ли?

— Как скажете, — буркнул я.

Неспеша мы пересекли школьный двор. Все еще по-летнему жаркое солнце припекало мой затылок, и мои видения потускнели, почти стерлись из памяти. Теперь все произошедшее казалось мне каким-то фарсом или трагикомедией — фильмом, который я посмотрел в кино. Как будто все это произошло не со мной.

Бородач, исподтишка наблюдая за мной, легко улыбался в усы.

— Не нужно себя мучить, — вдруг проговорил он, когда мы оказались на улице. — Даже самые лучшие из них не стоят, чтобы мы так страдали.

— Как вы догадались?

— Для психолога это было совсем нетрудно, — усмехнулся он. — Когда я задавал тебе наводящие вопросы, то смотрел на отклик. Вербально ты мог говорить все что угодно, отрицать очевидное, но твое тело все равно выдало бы тебя. Особенно четкий импульс прошел, когда я упомянул депрессию от неразделенной любви. Неужели все настолько плохо?

Я нехотя кивнул. И деликатно подталкиваемый с его стороны наводящими вопросами принялся рассказывать о Ларе.

Он слушал внимательно, не перебивая. И лишь когда я замолчал, заметил:

— Первая любовь и связанные с ней переживания часто бывают самыми сильными в жизни. Но эти чувства хоть и являются искренними и, не побоюсь этого слова, всепоглощающими, крайне редко имеют продолжение. Ты понимаешь, о чем я? Поверь мне, старому и опытному мужику, ты еще встретишь свою настоящую любовь. Возможно, сейчас тебе кажется, что я говорю банальности, но это действительно так.

Я промолчал. А что можно ответить на банальность?

— Мне кажется, ты умный парень, и не наделаешь из-за девчонки глупостей. Я прав? К тому же демонстративное поведение не соответствует твоему типу личности.

Психолог расценил мое молчание как согласие.

— Очень хорошо, — похвалил он меня. — Но твое состояние все равно вызывает у меня беспокойство. Когда подсознание выстраивает столь мощный защитный механизм, выкидывает такие фортеля, как на сегодняшнем сеансе, значит, дело действительно серьезно. Я слышал, учителя говорили, что ты засыпаешь на уроках. Это так?

— Да. И не только на уроках.

Я невесело хмыкнул и рассказал, как вчера заснул на вечеринке у Вовчика. Психолог сокрушенно покачал головой.

— Это весьма тревожный симптом. Тебя стоило бы серьезно обследовать. Если ты не против, то мы можем поехать в центр прямо сейчас.

Ответить я не успел. Пока я переваривал полученную информацию и придумывал, как бы повежливее выскользнуть из цепких рук дорвавшегося до интересного случая профессионала, то не сразу заметил, что меня кто-то зовет.

— Рома, Рома, да подожди же ты! — наконец я расслышал крики за спиной и обернулся.

Смешно семеня на высоких каблуках, ко мне приближалось ядовито-малиновое пушистое существо с огромными сверкающими на солнце глазами. Поравнявшись со мной, существо сняло большие зеркальные очки и превратилось в Арину, мою бывшую одноклассницу из старой школы.

— Я тебя сто лет не видела! — вцепившись в меня, затараторила она. — Не поверишь — только что о тебе вспоминала, и надо же — ты тут как тут!

Она бесцеремонно крутила меня из стороны в сторону как пальто в магазине одежды, напрочь игнорируя мужчину рядом со мной.