Черно-белая история

Я думал о том, как изменилась моя жизнь за последние дни. Школа, приятели, даже моя размолвка с Ларой сейчас казались такими мелкими и далекими, как звезды на небе. Если бы я умел разговаривать со звездами, то обязательно бы попросил совета. Наверняка там, наверху, есть кто-то намного умнее меня. А если бы увидел падающую звезду, то непременно загадал желание. Но ни одна из звезд падать не собиралась, все прочно висели на небе, словно прибитые гвоздями.

Не знаю, сколько прошло времени, когда за спиной послышался звук шагов. Ника. Села рядом со мной, немного помолчала, затем протянула спичечный коробок.

В коробке лежал кусочек сахара.

— Что это?

— Териак.

— Ты уверена?

Я даже вскочил от волнения. Ника кивнула.

— Уверена. Он предлагал своего шпица отравить чем-нибудь по моему желанию. А я все гадала, зачем ему собака, оказалось, для проверки товара по просьбам покупателей.

— Живодер.

Ника вновь кивнула.

— Ага. А еще гениальный химик. Изобрел уникальное средство, способное даже мертвого поднять, и предложил его сразу нескольким фармацевтическим концернам. Но вместо Нобелевки и всеобщего признания получил пулю. Если его средство будет доступно всем и каждому, то кому они будут продавать свои таблетки? Об этом гений не подумал. Теперь вот скрывается…

— Но как тебе удалось? Он что-нибудь просил взамен? Деньги?

— Нет, — устало усмехается Ника. — Душу закладывать не пришлось.

— И все-таки?

— Если ты настаиваешь… У нас нашлись общие…

Ника замолкает, пытаясь подобрать нужное слово.

— Друзья? — подсказываю я.

— Нет, не друзья, — вновь усмехается она. — Скорее, наоборот, общие враги. Оказалось, он, как и я, ненавидит Граветта. К тому же я умею уговаривать.

— Давно хотел спросить, кто такой этот Граветт?

Ника усаживается рядом со мной на гальку. Похоже, рассказ будет долгим.

Граветт — очень богатый и очень могущественный человек, начинает она. Купить целый замок с окрестными землями не каждому под силу. Сейчас много пишется о том, что планетой управляют то ли 200, то ли 50 семей, так вот Граветт, похоже, из этих теневых правителей. Еще он — обычный человек без каких-либо сверхспособностей, но ему очень хочется, чтобы другие считали его чуть ли не волшебником. Он где-то сумел нахвататься приемов и умений, но всем его фокусам любой иллюзионист в цирке даст фору. Еще он изучает детей, обладающих особым даром. Словно паук он сплел целую сеть среди клиник, врачей, психологов, педагогов. Ему доносят обо всех необычных случаях, которые им тщательно изучаются, а затем, если кандидат достоин, он забирает ребенка в замок. Неизвестно, сколько таких замков в нашей стране и мире. Возможно, что их много. А может быть, наш город — редкое исключение.

В последнее время таких детей рождается все больше. Но наша жизнь, наша действительность ломает их, и они утрачивают свои способности. Дар уходит, когда его обладатель совершает зло по отношению к другому или поступает малодушно. Многие уже к двадцати годам полностью теряют его, становясь обычными людьми. Очень непросто оставаться добрым, честным, благородным, когда вокруг так много лжи и злобы.

Граветт боится этих детей. Чем больше их будет, тем больше они будут изменять мир, делать его лучше. Представь мир, в котором нельзя лгать, нельзя причинить другому боль, нельзя применять насилие. Мир, в котором все твои деяния будут мгновенно изобличены. Более того, рано или поздно эти дети обретут силу. И тогда такие как Граветт уже не смогут развязывать войны, обманывать людей, наживаться на чужом горе.

С другой стороны, Граветт и ему подобные сами мечтают стать обладателями такого дара. Они надеются, что изучив таких детей, смогут распоряжаться этими способностями по своему желанию — отнимать их у неугодных и генерировать у себя. Ради достижения этой цели они не остановятся ни перед чем.

— А как ты попала к Граветту?

Ника закусывает губу.

— Нет, если это тайна какая-то или просто не хочешь, можешь не рассказывать, — спохватываюсь я.

Собственно, какое право я имею лезть к ней в душу.

— Да нет, отчего же, — говорит она, и я опять улыбаюсь. Уже во второй раз за сегодняшний вечер. Очень мило у нее получилось это «да нет».

— Я… — начинает Ника и вновь замолкает, прислушиваясь.

Рядом с нами звучит смех, под чьими-то ногами шуршит прибрежная галька.

— Они нас не слышат, им не до нас.

— Этим да, но кое-кто неподалеку уже давно подслушивает наш разговор.

— И кто же?

— Два молодых и очень любопытных дельфина.

— Где? Не вижу.

Я даже привстал с места.

Ника вытянула руку в сторону моря и легко поманила кого-то. Вскоре раздался плеск и легкое чириканье.

— Это тебя. Я попросила принести тебе какой-нибудь подарок на память.

Я разулся, закатал джинсы до колен и полез в море. Надо же — теплая. У берега из воды действительно высунулись две веселые носатые мордочки. Я протянул руку, и на моей ладони осталась большая старинная монета. Дельфины что-то прострекотали-прохихикали и, обдав меня напоследок брызгами, ушли на глубину.