Черно-белая история

Сначала Никита попал в обычную районную больницу, но потом его перевели в другую, более крупную клинику. Тогда никто не понимал, зачем это было сделано. И лишь потом Ника осознала — там было прекрасно оснащенное психоневрологическое отделение, где попутно несколько дней помощники Граветта наблюдали брата, чтобы сделать положительное заключение. Так Никита оказался в замке.

К нему никого не пускали, родители даже не знали, где находится их сын. На все просьбы, обращения, требования ответ был один — забудьте и молчите. А спустя полгода их уведомили о смерти Никиты.

За день до гибели брата, Ника впервые что-то почувствовала, как будто бы брат мысленно говорит с ней. Тогда ей показалось, что это был сон, но на самом деле он приходил попрощаться и передать ей свой дар. Произошло это три месяца назад. С тех пор Ника с каждым днем открывала в себе что-то новое.

— А как ты попала к Граветту? — спросил я, когда она закончила рассказ. — Тоже какая-то случайность?

— Нет, я сама сделала так, чтобы он обратил на меня внимание. Хотела отомстить за брата. Поначалу я была очень зла, и эта злость придавала мне силы. Я думала, что справлюсь и вышибу Граветта из нашего города. Но я переоценила себя. Пришлось быстро делать ноги. Лишь удалось украсть флэшку, которую он берег как кощееву смерть. Если эта информация так важна для него, значит, нельзя ей пренебрегать.

— И что дальше?

Ника пожала плечами.

— Пока не знаю. Но думаю, что и у этого крокодила есть мягкое брюхо, надо только подобраться к нему.

5

Весь день с самого утра, после того как расстался с Никой, я только и делал, что следил за Ларой. В моем кармане лежал кусочек сахара, от которого зависела ее жизнь, а я никак не могу придумать, как предложить его ей.

Вновь разбив утром свой наблюдательный пункт на детской площадке возле Лариного дома, я приготовился ждать. Рядом со мной терпеливо примостились черный пес и парень в белом спортивном костюме. Но дождался я, как и вчера, лишь проливного дождя и вишневой «Мицубиси».

В школу я благоразумно решил не тащиться, но устроил засаду в кустах акации к окончанию уроков. Однако на крыльце школы Лара появилась не одна, а под руку с Иркой Гонтарь и Веркой Живоглядовой. Все вместе они дружно зашагали к Лариному дому. Я выругался сквозь зубы и незаметно последовал за ними. О том, чтобы в присутствии Гонтарь и Живоглядовой предложить Ларе съесть неведомый кусочек из спичечного коробка, не могло быть и речи. Одну Лару я, может быть, еще и уговорил, но против триумвирата Лара-Верка-Ирка я был бессилен. Верка наверняка затянет песню о том, что я хочу посмеяться над Ларой, Ирка подхватит, заметив, что сейчас доверять никому нельзя, ну а Ларе ничего не останется, как держать марку перед подругами.

Так, прячась за кустами и спинами случайных прохожих, я проводил Лару до подъезда и вновь занял уже привычное место в песочнице. По моим расчетам вскоре Лара должна была появиться вновь — сегодня у нее, если я ничего не напутал с днями недели, занятия с репетитором, которые она никогда не пропускала.

— А где твоя лопатка?

Рядом со мной раздался детский голосок.

Я оглянулся. Малыш в смешном комбинезончике таращил на меня любопытные глазенки.

— Нет у меня лопатки.

— Тогда девжи.

Малец протянул мне желтый пластмассовый совок.

— Будем ствоить замок, — объявил он.

— Ладно, — согласился я.

До появления Лары еще оставалось немного времени.

Я откинул верхний слой сухого песка и принялся насыпать фундамент. Карапуз, плюхнувшись рядом на коленки, разравнивал площадку для будущих стен.

Из бесформенной кучи постепенно возникли высокие башни с бойницами, выросли мощные крепостные стены, мосты и ворота. За работой я не забывал поглядывать на часы — скоро должна была появиться Лара. Время шло, и я уже начал беспокоиться, но вот дверь отворилась и Лара вышла во двор. Выглядела она побледневшей и какой-то грустной. Лара поежилась, словно ее знобило, затянула потуже ворот ветровки и тяжело побрела в сторону проспекта.

Я привстал, глядя ей вслед. Со спины Лара была совсем непохожа на себя — и куда только подевалась легкая девичья походка? Она двигалась, словно борясь с сильным ветром, которого не было, — ссутулившись и наклонившись вперед, придерживая ворот куртки у шеи, как это обычно делает не совсем здоровый человек. Определенно, она была больна.

Глядя на Лару, мое сердце разрывалось от жалости. Мне хотелось подбежать к ней, обнять, утешить, облегчить ее боль, но я понимал, что своим внезапным появлением могу только напортить. Я наступил на горло своим порывам и сказал себе: терпение и осторожность.

— Ей очень плохо, — вдруг раздался рядом со мной детский голосок.

Малыш бросил копаться в песке и подошел ко мне.

— Да, ей нездоровится, — подтвердил я.

— Зачем ты делаешь так, чтобы ей было больно?

Смышленые глазенки вопросительно уставились на меня.

— Да что ты такое говоришь?! Я не делаю ей больно! Наоборот, я хочу, чтобы она поправилась. У меня и лекарство есть. Вот.

Я достал из кармана коробок и продемонстрировал малявке. Пацан недоверчиво покосился на маленький белый кубик.