Черно-белые ангелы

– Ну, вот и славно! Оберегайте его, как можете. Помните, каждый день может стать последним, – сказал Николай Германович и, желая подбодрить несчастную женщину, добавил. – Не печальтесь вы так! Он еще до рождения внуков может дожить.

– Вот это меня и беспокоит. У нас внук должен родиться всего через месяц, – сказала Елена, грустно улыбнувшись.

– М… Да… Ну, что же, будем надеяться на лучшее, – сказал на прощание доктор. – Мужайтесь!

Елена вернулась в палату к Георгию, вытирая помимо ее воли, набегавшие на глаза слезы.

– Он не должен видеть моих слез и волноваться из-за меня, – подумала Елена, пытаясь улыбнуться.

– Я вернулась, Гошенька, – сказала она, присаживаясь на краешек его койки.

– Мне кажется, что я договорился о перемирии со Смертью, – загадочно улыбнувшись, произнес Георгий.

– А мне кажется, что со Смертью можно договариваться с таким же успехом, как с Гитлером подписывать пакт о ненападении, – рассмеялась Елена. – Ты жив, и это главное. Мы скоро поедем домой, Гошенька, и все у нас будет хорошо. Вот увидишь, милый!

– Я плохо поступил с Ники. Ее маме было столько же, сколько ей сейчас. Она сбежала от матери ко мне. Мы тайно жили вместе, пока ей не исполнилось восемнадцать, а потом поженились Разве у меня есть моральное право осуждать дочь за роман с каким-то парнем? Ну, выпили малость, и что с того? Что я, собственно, так взбесился, отхлестал девочку ремнем? Ты права, она меня никогда не простит, – с горечью произнес Георгий.

– Тебе нельзя волноваться, Гошенька, – тревожно глядя ему в глаза, сказала Елена. – Ты погорячился, ну с кем не бывает? Может, у тебя с Ники все еще наладится… Ты помнишь, как мы напились тогда, на новогодней вечеринке, а потом удивлялись, обнаружив, что мы в пальто и сапогах лежим вместе в пустой ванне.

– Как лежал, помню, а как там вместе с тобой оказался, хоть убей, не знаю, – рассмеялся Георгий. – Мне тошно от больничного духа и всех этих пикающих приборов, а медсестра так тихонько говорит и смотрит с сочувствием, словно я уже умер или вот-вот отойду. Еленочка, вытащи меня отсюда, умоляю.

Через четыре дня Георгий Львович уже был дома. Он отказался от всей учебной нагрузки в пользу молодых коллег, оставив лишь научные консультации для аспирантов, которые присылали ему свои работы через интернет. Иногда они приходили его навестить, а Елена Дмитриевна угощала их чаем с тортом. О том, что произошло с Ники в ее квартире, о суде и приговоре насильнику его дочери он узнал из СМИ. Естественно, это его очень расстроило. Как бы ни пыталась Елена скрыть правду от мужа, та все равно просочилась, едва его не доконав. Георгий позвонил Ники, но она сбросила звонок. Он не стал докучать дочери звонками, рассудив, что время лечит обиды лучше любых извинений. Если ему суждено получить прощение дочери, он непременно доживет до этого дня, ну а если нет, то не судьба, как говорится.

Глава пятая. Бездна отчаяния

Георгий не раз вспоминал тот странный сон с человеком в капюшоне. Он думал о своей жизни, о взаимоотношениях с Ники, о Елене, Наде и о многом другом. Чем больше он размышлял, тем большим дураком стал себе казаться. На что он потратил жизнь? Что он дал родным людям? Жена от него сбежала, дочь ненавидит. Георгий не собирался трусливо оправдывать себя, ища вину в других. Он виноват перед дочерью во многом, этого не изменить, но, самое ужасное, он не мог что-либо изменить. Неизвестно, сколько бы он занимался самоистязанием, но рождение внука волшебным образом преобразило его жизнь, заставив забыть о прошлом с оставшимися в нем ошибками.

В квартире Георгия появился маленький, орущий и вечно писающий комок, которого назвали Алексеем. Мысли о Ники как-то сами собой отошли на второй план. Елена как могла, помогала дочери. Хрупкое здоровье Наденьки героически справилось с рождением ребенка, в чем-то даже став крепче. Она с ребенком полностью воцарилась в бывшей комнате Ники, о которой старались вообще лишний раз не вспоминать.

Елена иногда общалась с падчерицей. Ники с помощью Елены Дмитриевны поменяла школу на лицей возле своей квартиры, куда так и не успела перевести ее бабушка. Она знала, что Ники ходит в школу, хорошо учится, готовится к ЕГЭ и собирается выучиться на психолога, чтобы помогать жертвам домашнего насилия во всех его проявлениях. Ники стала вести очень замкнутый образ жизни. Она даже удалила все свои странички в соцсетях. Что-то в ней словно сломалось, навсегда умерло, оставив в душе черный вакуум, который никто уже не заполнит. Она лично поснимала все поставленные отцом видеокамеры в своей квартире. По сути, она разорвала все связи с семьей. Единственное, о чем Ники попросила Елену Сергеевну, это привести все ее вещи, а также забрать у отца подаренные бабушкой серьги и, ничего не говоря отцу, достать из тайника на верхней полке его кабинета спрятанные там бабушкины сокровища.