Черно-белые ангелы

Тяжелым испытанием для Ники стал суд над Кириллом. Она молчала и плакала, как и советовала ей Елена Дмитриевна. За нее говорил адвокат. Кирилл был признан виновным по всем пунктам и приговорен к семи годам колонии строгого режима. Ники старалась не смотреть на него. Юра неистовствовал. Он оскорблял Ники прямо во время процесса, за что был насильно выдворен из зала суда. Он не слышал оглашение приговора и не успел попрощаться с братом, увидеться с которым ему больше не было суждено.

Елена старалась надолго не оставлять мужа одного. Она его по-своему очень любила, но сотворить такое с собственной дочерью?! Это стало выше ее понимания. Георгий все еще был в коме. Ему привиделся странный до крайности сон. До того странный, что он даже подумал:

– Может, я уже умер и попал в ад?

Георгий шел по темной дороге, а на небе не было ни звезд, ни луны, хотя, неизвестно от чего, вокруг было довольно светло. Он шел босым по жесткой, каменистой дороге, но боли в ногах не чувствовал. На нем были надеты только зеленые семейные трусы в мелкий белый горошек. Георгий встретил человека в длинном белом плаще с капюшоном. Тот спросил его:

– От чего ты блуждаешь в сумраке между мирами?

– Я ищу свою душу, – ответил Георгий.

Человек в капюшоне издал звук, похожий на короткий смешок.

– Посмотри в своем кармане. Может, что там и найдешь, – сказал он.

Георгий помнил, что у него не было карманов, да если бы и были, он не имел привычки там что-либо носить. Но, все же, он ощупал свои бока в поисках карманов. Неожиданно для себя Георгий обнаружил, что он не только в трусах. На нем был точно такой же белый плащ, как и на незнакомце, а карман на правом боку оттягивал какой-то предмет. Запустив в карман руку, он нашел там маленький кошелек. В таких бабушки любят носить мелочь. Вытряхнув его содержимое на ладонь, Георгий разглядел в полумраке лишь одну единственную маленькую белую монетку. Больше в кошельке ничего не было.

– Это что, моя душа? – ничего не понимая, спросил Георгий.

– Ты сам ее превратил в это, – ответил голос из-за капюшона.

– И что мне теперь делать? – спросил Георгий.

– Тебе решать, – получил он ответ. – Возвращайся к людям и подумай, кого ты любишь и что для них сделал. Отдай свою единственную монетку тому, кого любишь и пусть он решает, что с ней сделать.

Георгий очнулся в больничной палате. Рядом сидела заплаканная Елена.

– Где моя Ники? – спросил охрипшим голосом Георгий.

– Зачем тебе эта маленькая потаскушка? – спросила Елена. – Она своей выходкой тебя чуть до могилы не довела! Разве теперь не мы с Надей твоя семья?

– Я хочу видеть свою дочь, – продолжил настаивать Георгий.

– Думаешь, она захочет видеть тебя после того, как ты избил ее и вышвырнул из дома? Если ты этого хочешь, я ей передам твое пожелание, но что-то мне подсказывает, что твоя Ники тебя никогда не простит, – с упреком заметила Елена. – Я бы такого точно не простила.

– Ты бы не сделала того, что делала она, – непривычно глухим голосом произнес Георгий.

– Оставь ты ее в покое, Гошенька. Пусть живет так, как ей хочется. Она почти взрослая девочка, – сказала Елена, целуя руку Георгия. – Я так рада, что ты вернулся. Я не знаю, что бы я без тебя делала…

– Вернулась бы со своей дочкой в коммуналку, – жестко ответил Георгий.

– С нашей дочкой, Гоша. С нашей. Ну. Зачем ты так, миленький? – заплакав, спросила Елена. – Мы с Наденькой тебя очень любим. И, потом, у тебя ведь скоро родится внук! Ты не забыл об этом? Ты что, сомневаешься в нас?!

– Я уже не знаю, в чем мне сомневаться, – устало ответил Георгий. – Я, наверное, в себе стал сомневаться. Что-то я сделал не так. Вот думаю, а ответов не нахожу. Плохой я отец. Плохой муж. Был плохим адвокатом, раз не сумел оправдать того парня, хотя и знал, что он не виновен. Может, я и ученый плохой?

– Что ты такое говоришь, Гошенька?! Опомнись, умоляю, – сказала Елена, снова заплакав.

Вошла медсестра.

– Елена Дмитриевна, пожалуйста, зайдите в кабинет заведующего отделением, – сказала она на ухо Елене.

– Благодарю, – ответила Елена. – Я через пару минут приду.

Медсестра удалилась, а Елена с тревогой смотрела на осунувшееся лицо мужа с заострившимися чертами лица. Да и дышал он как-то нехорошо, не ровно.

– Николай Германович, я хочу знать правду! Как на самом деле обстоят дела со здоровьем у Георгия Львовича? – спросила Елена, поправляя съехавший с плеч белый медицинский халат.

– Я вам скажу правду, но только больной ничего не должен знать, – понизив голос, ответил опытный кардиолог.

– На то она и правда, чтобы о ней говорили шепотом, – сказала Елена.

Профессор Соранский оценил ее тонкую иронию.

– Дела у Георгия Львовича, прямо скажем, не очень. Он перенес инфаркт миокарда. Все очень серьезно, – сказал доктор, покачав головой. – Можете считать чудом, что он еще жив. Но любое волнение, понимаете, любое, может привести к самым плачевным последствиям. Я понятно выражаюсь?

– Куда уж понятнее, – вздохнув, ответила Елена.