Чёрно-белый мир (СИ)

— Помню, — медленно проговорил он, — ты утверждала, будто собиралась работать стражем на этой своей Земле. Что же это за мир такой, если женщины защищают мужчин?

— Мир, в котором женщина может развивать силу и ум и использовать другим на благо. Здесь, где всем правит магия, половина одарённых попросту отрезана от неё и, следовательно, от возможностей. Способен ли человек что-то понять про себя, не зная толком своего потенциала?

— Местные женщины вкладывают силы в семью. И это тоже для общего блага. Проблемы решают мужчины.

— А если не решают? Если они их создают? А вдруг, просто представь себе… — я облизала пересохшие губы. — Вообрази, будто муж обижает жену, если он… если, например… бьёт.

— Нет, не может быть, — отрезал Константин.

— И всё же?

— Я же сказал, Кара, — с нажимом произнёс он: — Никто не пойдёт на такое. За это преступник лишится уважения и привилегий. Брак с подходящей женщиной укрепляет семью и страну. Это знает каждый дурак.

— Ну а если он совсем дурак, а её запугал настолько, что боится пикнуть, а родственники умерли, и ей некуда идти?

— Нет, Кара, нет. Если родные по каким-то причинам не в состоянии позаботиться о женщине, она вправе обратиться к королю. Все жительницы Фламии осознают за собой это право. Вот для чего нужны крепкие устои — это основа сильного государства и здорового общества.

— Устои? — едко повторила я. — Уж не благодаря ли им Сэм пьёт мерзкое зелье и не покидает пределов поместья?

— Нет, — сквозь зубы процедил Константин, — она это делает, потому что её мать попрала их и оттого умерла. И моя собственная мать погибла по тем же причинам.

Когда он замолчал, в столовой повисла гнетущая тишина. Мы смотрели друг на друга, прерывисто дыша, в пылу спора позабыв, что говорили ужасные слова при Сэм. Я, минуту назад превозносившая женскую силу, готова была разреветься как ребёнок. Перед глазами стояла мутная пелена. Константин оторвал взгляд от моего лица и перевёл на дочь. Пока он раздумывал, что сказать, Сэм его опередила.

— Папочка, — мягко произнесла она, — пожалуйста, не ругай Кару. У неё с мужским платьем очень серьёзно. Почти как у меня с конфетами перед обедом или печеньем перед сном.

— Всё настолько плохо? — задумчиво спросил мужчина.

— Да, папа, — кивнула она, — я проверяла.

— Тогда не буду, — пообещал он и протянул ей руки.

Саманта кинулась в объятия Константина, и он, склонившись к её уху, сказал:

— До свидания, Сэм. Нас не будет несколько дней, не больше. Ты остаёшься за старшую в Роще. Это очень ответственное дело, леди. Позаботься обо всех, а они постараются для тебя.

Я хотела поймать изумрудный взгляд, и, к счастью, мне это удалось. Он посмотрел на меня поверх медно-русой макушки, и я сказала беззвучно, одними губами: «Прости». Константин сомкнул веки, показывая, что извинения приняты. Он передал мне Сэм, а сам позвал Мануэля и Пенни. Няня увела расстроенную, но старательно сдерживающую слёзы девочку, а господин Скотт попросил следовать за ним.

Для того чтобы попасть в зал перемещений, нужно было спуститься на цокольный этаж. Внизу было темно и прохладно. Я накинула на плечи мантию, а Константин разжёг светоч, чем порядком меня напугал. Эмоции улеглись, и пришло осознание, что я не только слишком резко разговаривала с сыном короля, но и выставила того в неприглядном свете перед Сэм, как будто он был виноват в том, что с ней происходит. Я сделала больно им обоим, тогда как пятилетняя девочка оказалась мудрее взрослых. И теперь, услышав треск над головой и увидев, как разворачивается огненная сфера, подумала, что Кольдт решил избавиться от занозы вроде меня, и даже не обиделась. Ну почти. На деле я просто забыла, что светоч альтеора имеет убийственный вид, в отличие от милого шарика Николаса, и что мир создавался не для того, чтобы вращаться вокруг моей персоны, как и летящий над нами сгусток ржавого света.

Мы вошли в залу, выложенную тёмными плитами. Константин щёлкнул пальцами. По периметру стен разгорелись светильники, а сфера, пошипев искрами на прощание, метнулась к своему повелителю и исчезла в его руках. Мэнни протянул Кольдту кусочек мела. Вместе они наносили на пол символы по кругу. Их чёрточки походили на руны для «моих» знаков. Я удивилась, а Мануэль пояснил:

— Ничего странного, госпожа. Это действительно наследие тёмных. Именно в Ноксильваре открыли полезные свойства грифоньей крови и там же придумали способ, как их применять. Видите этот символ?

Я наклонилась, чтобы рассмотреть рисунок, а Мэнни продолжал:

— Он обозначает Мальдезер, а там только один зал перемещений — в нашем гарнизоне. Следовательно, вы попадёте туда.

— Готово! — бодро сообщил Кольдт.

Он отдал мелок управляющему, отряхнул ладони, поправил перекинутую через плечо холщовую сумку и позвал:

— Иди сюда.

Я подошла к стоявшему в центре круга мужчине, он завёл руки мне за шею, и на мою голову опустился капюшон.

— Вот так, — тихо сказал он, — не нужно, чтобы тебя разглядывали, — и тут же повысил голос: — Давайте же, Скотт, ну!