Чернобыль: История ядерной катастрофы

Делегат партийной конференции и один из лидеров украинского Союза писателей Борис Олейник привез в Москву петицию, подписанную шестью тысячами жителей Украины. Они требовали, чтобы московское партийное руководство остановило строительство атомных электростанций в Украине. Одну из них планировали возвести неподалеку от города Чигирина, который в XVII веке служил гетманской столицей и был одним из ключевых символов украинской истории и самосознания. «Высокомерие и пренебрежительность некоторых союзных инстанций… к судьбе Украины граничат не только с какой-то немилосердной жестокостью, но и с оскорблением национального достоинства, – заявил Олейник с трибуны партийной конференции. – Я вспоминаю, как, требуя строительства Чернобыльской АЭС, некоторые, посмеиваясь над „украинским синдромом“, говаривали: да это же настолько безопасно, что можно вмонтировать реактор под ложе новобрачным. Мы не опустимся до того, чтобы рекомендовать пересмешникам ставить свои кровати у четвертого реактора. Но мы вправе потребовать привлечь к персональной ответственности проектировщиков, допустивших грубейшие просчеты в выборе площадок для АЭС на Украине»[434].

Всего за год до того, летом 1987 года украинский КГБ преследовал людей, распространявших листовки и писавших на стенах призывы прекратить строительство атомных станций. Теперь же выступление Олейника было опубликовано в советских газетах. Сам факт того, что Олейник высказался о Чернобыльской аварии с трибуны партийной конференции, снял запрет на обсуждение связанных с ней проблем. Предметом общественной дискуссии стала ответственность за аварию московского начальства, а не только отбывающих тюремное наказание работников станции. На переднем крае борьбы за перемены оказались писатели – такие, как Олейник, Гончар и Драч. На какое-то время они даже оставили литературные занятия, целиком посвятив себя задаче не допустить строительство новых атомных станций на украинской земле[435].

В ноябре 1988 года при участии коллеги Олейника по Союзу писателей Украины Юрия Щербака в Киеве прошел первый по-настоящему массовый митинг, к организации которого Коммунистическая партия не имела никакого отношения. Врач по образованию, а впоследствии выдающийся ученый-эпидемиолог, Щербак вскоре после аварии провел три месяца в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС, где собирал свидетельства ученых, операторов станции и ликвидаторов. Летом 1987 года в московском журнале «Юность» увидели свет первые главы документальной повести «Чернобыль», завершенной им год спустя. Подробно описывая трагические события 1986 года, Щербак особое внимание уделил героизму тех, кто самоотверженно боролся с последствиями рукотворной катастрофы. В декабре 1987 года Щербак вместе с еще несколькими писателями и учеными создали первую в республике экологическую организацию «Зелений світ» («Зеленый мир»). Именно она стала главным организатором массового митинга в защиту окружающей среды, состоявшегося в Киеве в ноябре 1988 года[436].

За полгода до ноябрьского митинга, 26 апреля 1988 года, в Киеве прошел другой митинг – посвященный второй годовщине Чернобыльской аварии. Его подготовил и провел Украинский культурологический клуб, первая в Украине независимая общественная организация, которую возглавлял тридцатитрехлетний выпускник факультета журналистики Киевского университета Сергей Набока, три года отсидевший в лагере за «антисоветскую пропаганду». Набока пытался провести митинг и в первую годовщину Чернобыля. Вместе с друзьями, которых КГБ в своих сводках называло членами «сети», он составил письмо к советскому руководству с требованием остановить работу Чернобыльской АЭС, прекратить строить в Украине атомные электростанции, обсудить с общественностью перспективы развития атомной энергетики или даже устроить референдум на эту тему, а также объявить 26 апреля Днем памяти и скорби. Подписи под письмом Набока с соратниками хотели собрать на митинге, который планировалось провести в центре Киева 26 апреля 1987 года. Но их замысел стал известен КГБ, который через своих агентов убедил диссидентов не проводить свою акцию. По мнению госбезопасности, и письмо, и митинг были инспирированы западными разведками, которые хотели воспользоваться ядерной аварией, чтобы вовлечь организации и движения, якобы ратующие за защиту окружающей среды, в подрывную антисоветскую деятельность и сделать их неподконтрольными компартии[437].