Черное дерево

Потом подул ветер, и небо на востоке посветлело. Наступило утро и пред ними поднялись скалы плато. Солнце ползло по небосклону выше и выше, под его лучами камни начали разогреваться, ощущение холода сменилось удушливой жарой. Незаметно наступил полдень, тени исчезли, скрывшись под верблюдами, что монотонно переступая ногами и раскачиваясь из стороны в сторону, шли вперед метр за метром. Давид почувствовал, что неумолимо проваливается в дрему. Ночью спать не хотелось, как сейчас. Тогда он чувствовал себя на удивление бодро и мир вокруг выглядел четким и резким, не то, что сейчас, когда пыльная дымка и извивающиеся потоки горячего воздуха размывали контуры предметов.

А потом опять наступил вечер. Следом пришла ночь и долгожданная прохлада. Все молчали. Сил совсем не осталось, чтобы вести разговоры. Миранда, шатаясь, вылезла из седла и, отказавшись от еды, забралась в угол, завернулась в одеяло и сразу же заснула.

Подождали, пока поднимется Луна, но пред этим заметили светлое пятно на дороге, спускающееся по склону и движущееся на запад.

– Едут из Аль–Фашера, – заметил Алек.

– Пусть едут откуда хотят, но нам нужно остановить их…

Поискали вокруг что–нибудь, из чего можно было бы построить баррикаду поперек дороги, но ничего подходящего не нашли: камни были либо слишком маленькими, либо очень большими и тяжелыми. Тогда Малик показал на животных.

– Верблюды, – лаконично объяснил он.

Собственно говоря, и так все было ясно – животных заставили улечься по центру дороги, придавили поводья валунами, чтобы они, испугавшись, не разбежались при приближении автомобиля.

Послышался звук мотора, он нарастал, и вскоре на дороге появилось мутное, желтое пятно от фар, света от которых едва хватало, чтобы осветить с десяток метров.

Все спрятались вдоль дороги, разделившись на две группы, по обе стороны. Ружья держали наготове. Старенький грузовик поравнялся с ними и, отчаянно скрежеща тормозами, остановился метрах в пяти от недовольных верблюдов, чуть было не переехав несчастных животных.

Два человека выпрыгнули из темноты, просунули стволы ружей в открытые окна кабины, а третий забежал сзади и целился в кузов.

– Все вылезайте! Живо!

– Господь Всемогущий! Бандиты!– всхлипнул кто–то внутри.

Первым вылез водитель–негр, за ним последовали два испуганных бедуина.

– Что вам надо от нас? – всхлипывали они. – Что вам от нас нужно? У нас ничего нет… Мы сами нищие…

Их заставили пройти вперед и поставили так, чтобы свет фар падал им на лицо. Щурясь и прикрывая глаза ладонями, они напрасно старались рассмотреть тех, кто их остановил на ночной дороге.

– Куда едете? – задал вопрос Алек.

Ответили не сразу. Переминаясь с ноги на ногу, не решаясь сказать, переглядывались. Наконец водитель решился:

– Едем к границе.

– Зачем?

– Ищем груз… – подумав, добавил. – Скот. Скот из Чада.

Давид вышел из темноты и, подойдя к одному из бедуинов, внимательно осмотрел его и, утвердительно кивнув головой, произнес:

– Этот шел с караваном Сулеймана. Он разливал нам чай.

Бедуин попытался было прыгнуть в темноту, но Малик предупредил его, ткнув стволом под ребра.

– Тихо! – пригрозил он. – Где остальные?

Поняв, что сопротивляться не имеет смысла, начали говорить:

– В Аль–Фашере… Сулейман сказал, что мы можем вернуться в Гереда. Хотели забрать верблюдов, что оставили.

Давид обернулся к водителю–негру и спросил:

– Почему он отпустил тебя?

– Я ему больше не нужен.

– Он нанял другой грузовик?

– Нет. Законтрактовал «Грека».

– Какого еще «грека»?

Негр неопределенно пожал плечами.

– Ну, «Грек»… У него есть самолет. Он довезет их до Порт–Судана.

– Когда?

– Утром.

– Утром? – голос у Давида дрогнул. – Сможем приехать вовремя?

Вопрос был обращен к водителю, но тот лишь в очередной раз пожал плечами.

– Никто не знает. Зависит от проколов.

Оно и в самом деле зависело от проколов. Он мог бы и сейчас уверенно заявить, что и на этот раз, когда до Аль–Фашера было рукой подать, удача оказалась не на его стороне, потому что не проехали они и часа, как колесо лопнуло в очередной раз, после чего взбешенный Давид схватил ружье и пообещал перепуганному насмерть водителю–негру разнести череп, если он не поторопится, на что тот попытался вразумить его, объясняя, что если заплата не приклеится, как следует, то все усилия окажутся напрасными и колесо опять лопнет, когда он будет накачивать его, и продолжал трясущимися от волнения руками клеить латанную–перелатанную камеру.