Черное дерево

– А ее тоже клеймить? – удивился суданец. – Испортим такую замечательную кожу, если туда еще попадет инфекция то…

– Мой дядя требует, чтобы все рабы были помечены, – но, взглянув на девушку, принц засомневался. – Хорошо, пусть сам решает, что с ней делать, – и, подойдя к Надие, спросил голосом тихим и доверительным:

– Правду говорят, что ты обучалась в Париже?

Надия ничего не ответила, что принц воспринял как молчаливое согласие и не рассердился.

– У меня сын учится в Сорбоне. Изучает право. Хуссейн Ибн Азиз… Может встречались?

– Нет. Не знакомы. Я изучала политологию.

– Политологию? Как интересно!.. – он взял ее за руку, и они пошли вдоль края бассейна, под разноцветными аркадами, будто это была не рабыня, приобретенная для плотских утех его престарелого дяди, а новая и интересная в общении подруга. – И каково же твое мнение о современной политике? Что думаешь, к примеру, о героической борьбе палестинского народа против израильской тирании?

– Что думаю? Думаю, что если бы вы – арабы, завладевшие большей частью денег в этом мире, не складывали свои капиталы в швейцарских банках и не проигрывали целые состояния в казино или не растрачивали на разные игрушки, вроде золотых «Кадиллаков» и рабов, то палестинцы избежали бы тех несчастий, что происходят с ними, и им не нужно было бы биться с евреями за кусок бесплодной пустыни.

Принц молчал, размышляя над тем, как следует ответить.

– Девочка моя… – начал он, – советую тебе позабыть о своих симпатиях к сионистам до того, как пересечешь Красное Море. Это может закончиться для тебя очень и очень плачевно. Мой дядя, к примеру, не настолько терпим, как я, к вопросам, имеющим отношение к сионизму, да и к евреям вообще.

– Я не симпатизирую евреям, – возразила ему Надия. – Лично мне до них нет никакого дела. У нас в Африке достаточно других проблем, чтобы еще заниматься и этим…

– Замечательно! Просто прекрасно! Подобная позиция поможет избежать множество неприятностей, – голос его оживился, глазки за темными очками забегали. – Знаешь, что такое «Лидо»? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Как–то я был женат на одной балерине из «Лидо»… Славная женщина, но немного не в себе… За те два года, что продолжался наш брак, наотрез отказывалась посетить мою страну. Какой–то придурок внушил ей, что если она приедет сюда, то уже никогда не сможет уехать.

– И это не правда?

– Нет, конечно же, нет! Как кому–то вообще могло подобное прийти в голову?

– И я могу уехать?

Он замер и пристально посмотрел на нее.

– Ты – другой случай. Ты – рабыня… – вид у него был расстроенный. – Пойми это. Мы заплатили за тебя большие деньги. Было бы не справедливо, если бы мы потеряли эти деньги из–за твоего каприза.

– И по какому праву осмелились купить меня?

– Это, детка, очень деликатная проблема с точки зрения юриспруденции. Мы не занимаемся похищением людей и работорговлей… Нам только этого не хватало!

Это проблемы Сулеймана, если его когда–нибудь схватят. Я лишь покупаю рабов, которых приводят в мой дом, покупаю для своего любимого дядюшки. И если я не куплю, то их купит кто–нибудь другой. Это не моя забота – откуда их привозят и кто они такие. Единственно, что меня волнует, так это то, чтобы они были «рабами».

– Никто не рождается рабом.

– В самом деле так думаешь? – он с сомнением покачал головой. – В наше время, вообще, трудно не родиться рабом. Гораздо труднее родиться и оставаться свободным. Какая разница между рабыней, живущей в гареме, и работницей… ну, скажем, ткацкой фабрики? Мой дядя человек привередливый и капризный… Ты его позабавишь немного, несколько дней, а потом он тебя оставит в покое, будешь свободна в пределах его роскошного сада, где женщина может получить все, что ей только может прийти в голову, – он по–отечески похлопал ее по руке. – Обещаю, будешь жить хорошо… Продемонстрируешь вначале покорность, а затем все пойдет гладко и без проблем… Если двести других женщин смогли, то почему ты не сможешь?

– Потому что все, что мне нужно – это вернуться к моему мужу.

– Вот те на! Так ты замужем? Эта старая каналья, Сулейман, не обмолвился об этом ни словом…

– Я замужем за европейцем. Он ищет меня. И если не найдет, то поднимет всю мировую прессу и расскажет об этом скандале и о торговле рабами.

На что принц лишь улыбнулся слегка.

– Это меня совершенно не волнует, детка… Не очень… Эта «мировая пресса»: газетенки всякие, журнальчики, телевидение,…, уже сказала про нас все, что могла сказать, по причине разных нефтяных эмбарго и роста цен на нефтепродукты… Это все, что их на самом деле интересует и волнует, а не такие мелочи, как современное рабство. К тому же, – он сделал многозначительную паузу, – достаточно обширный сектор этой самой «прессы»… Обращаю твое внимание: достаточно обширный, чтобы опровергнуть и утихомирить любые протесты, принадлежит именно нам. Ты, наверное, удивишься, узнав сколько международных компаний существуют за счет нашего капитала.

– Считаете себя хозяевами этого мира?

– Пока что нет, – уверенно ответил он. – Но однажды мы ими станем. Никогда не слышала, что этот век – «век арабов».