Черное дерево

Широко открыв глаза, слушала навалившуюся со всех сторон темноту, но все было тихо, словно весь мир вымер.

Медленно текли минуты. Первые звезды засверкали на небосводе и тут же в ее мозгу возник тревожный вопрос – а сколько времени осталось до того момента, когда появится Луна. И хотя это была не полная Луна, а всего лишь четвертинка, всего лишь нарождающийся месяц, но и того призрачного света хватило бы Амину, чтобы найти ее. Ведь он и до этого демонстрировал необыкновенную способность видеть в темноте, подобно леопарду, когда шел во главе каравана.

«Нужно убраться отсюда подальше, до того, как Луна появится.» –подумала она. – «И чем дальше я буду, тем лучше… Но куда? В каком направлении идти?»

Она совершенно заблудилась, потерялась на этой равнине, и, если днем она бежала в направлении заходящего солнца, на запад, то с наступлением ночи стало не на что ориентироваться – кругом стоял непроницаемый мрак и тишина.

Но вдруг тишину разорвал яростный крик Амина, более похожий на рев дикого животного:

– Я знаю, что ты там, черная! Ты там и я найду тебя, пусть ты хоть спрячешься под землей… Найду и убью!

Он приближался, и ей стоило огромного труда не закричать от страха, а голос звучал совсем близко, метрах в двадцати от нее и продолжал приближаться.

Камни и песок хрустели под подошвами его ботинок, слышно было, как он продирался через кустарник. Она сжалась в комок, желая превратиться в крохотную песчинку или камешек не заметный на земле, раствориться в темноте, словно тень, или унестись прочь вместе с ночным ветерком подальше от этого проклятого места. Совсем рядом послышалось его тяжелое дыхание. Потом наступила тишина – Амин остановился, прислушивался.

– Ты где–то здесь… – из темноты отчетливо прозвучал его хриплый голос. – Знаю, что она здесь и мне нужно найти ее… – опять тишина. – Хочу пить… – вдруг жалобно пробормотал он. – Проклятая воровка, сукина дочь, как же я хочу пить!

Шаги его начали удаляться влево, она с облегчением вздохнула, медленно сняла свои ботинки и, осторожно и бесшумно ступая босыми ногами, пошла в противоположном направлении.

Так она шла, наверное, с полчаса или около того, потом снова надела ботинки и побежала прочь, растворившись в ночи и то была самая длинная ночь в ее жизни.

Ей казалось, что ее окружала не пустыня, а непроницаемый мрак и с каждым новым шагом она погружалась в эту черноту все глубже и глубже, как в незнакомое море, ступала осторожно, опасаясь зацепиться ногой за камень или кусты, наткнуться на какое–нибудь животное или, что еще хуже, на самого Амина.

Вдалеке раздался жуткий смех голодной гиены и липкий холодок пробежал у нее по спине. Случаи нападения гиены на человека были редкостью, для этого им нужно было собраться в стаю, чтобы осмелеть настолько, но Надия слышала от кого–то, что эти твари были в состоянии учуять чужой страх и тогда они могли накинуться на беззащитного человека.

И сейчас она как раз была напугана и ощущала себя крайне уязвимой, так что и шага не могла ступить, будто ноги ее окаменели, но, глубоко вздохнув, сделала над собой усилие, немного успокоилась и пошла вперед более уверенно, решив для себя, что если она смогла ускользнуть от Амина, то уж с какой–то вонючей гиеной справится тем более.

Животное закричало снова, но на этот раз уже ближе, и то уже не походило на истерический хохот, а на приглушенный рев существа голодного и злобного.

Пошарив ногой по земле, она нащупала большой камень, подняла его и швырнула во мрак. Слышно было, как он глухо ударился о другие камни, и затем наступила неестественная тишина. Надия замерла, наряжено прислушиваясь и всматриваясь во мрак, и невдалеке заметила два красных, словно раскаленные угли, глаза, беспокойно перемещающиеся из стороны в сторону.

– Не испугаешь меня, – пробормотала она. – Я достаточно натерпелась, чтобы какая–то хромая собака смогла напугать меня.

Подобрала с земли еще дин камень, прицелилась и кинула туда, где мелькнули огненные глаза. Судя по звуку, камень пролетел мимо, но животное, тем не менее, скрылось в ночи, а небосклон с одной стороны слегка просветлел и появился краешек луны – хорошо видимый, достаточно яркий, чтобы использовать в качестве маяка и идти в том направлении, все время прямо и избежать опасности бродить кругами, как это обычно делают люди, потерявшиеся в пустыне.

– Завтра придумаю, как выбраться отсюда, – прошептала она.– Увижу где встает солнце и на земле нарисую крест, указывающий на четыре стороны света… Потом… – она запнулась, вспоминая как это делали, когда она была в лагере «бойскаутов». – Потом дождусь наступления ночи, найду созвездие на юге и пойду прямо на него… – и добавила, горько улыбнувшись.– Если к тому времени не умру от жажды.

Постучала по пустой фляге и тут ей припомнились слова старого бедуина, с которым ее свела судьба в Мали во время большой засухи:

– Иногда, когда совсем становится тяжело, чтобы сохранить жизнь приходится пить собственную мочу… На моче можно продержаться еще один–два дня…