Черное дерево

Они увидели друг друга одновременно и, не шевелясь, некоторое время стояли и наблюдали друг за другом. Потом всадник сделал несколько осторожных шагов вперед. Амин узнал одного из погонщиков Сулеймана. Поперек его седла лежало длинноствольное ружье. Убедившись, что Амин не вооружен, он громко вскрикнул, стегнул своего верблюда и кинулся в погоню.

Инстинктивно Амин бросился бежать от него, но через несколько метров понял безуспешность любой попытки спастись, опустился на землю и стал ждать, пока бедуин не приблизится к нему.

– Дай мне воды, – попросил он.

Тот протянул ему свою хирбу.

– Не стоит расходовать воду. Сулейман ждет тебя.

– Нашел девчонку?

– Нашел, нашел…

Напившись, он вернул погонщику флягу.

– Вставай… Пошли и не вздумай что–нибудь сделать.

– Почему не пристрелишь меня здесь же.

– Полагаю, что Сулейман припас для тебя что–то получше… Да и нам развлечься не помешает…

Не спеша двинулись в сторону лагеря – Амин впереди, погонщик на верблюде позади, не спуская с него настороженного взгляда. Спустя некоторое время вдалеке, у горизонта, показалась фигура второго всадника. Бедуин, шедший за Амином, сорвал с головы тюрбан, размотал его и принялся размахивать особым образом, сигнализируя другому всаднику – язык знаков, похожий на флажный семафор на флоте. Тот в свою очередь также начал размахивать тюрбаном, но эти сигналы уже предназначались третьему всаднику, находящемуся где–то за линией горизонта. И с наступлением вечера все четверо пришли к тому месту, где их ждал торговец.

Сулейман встал и, указав на Амина, приказал:

– Нож у него заберите.

Четверо спешились, обезоружили негра и швырнули его на землю. Суданец почувствовал себя более уверенно, подошел сбоку и тяжелым ботинком ударил его под ребра.

– Я ж тебя предупреждал, чтобы ты даже не пытался этого делать, вонючий негр, – прошипел он. – Нет на свете такой женщины, из–за которой можно было бы так рисковать… – он указал рукой на Надию, что сидела в отдалении и исподлобья наблюдала за происходящим. – Посмотри на нее! Это не та женщина, чтобы наслаждаться ею здесь, посреди грязной пустыни, прямо на земле, среди колючек и камней. Ее нужно хорошенько отмыть, смазать благовониями и потом положить на широкую постель с белоснежными простынями…

Видишь, что она сделала с тобой? Чуть–чуть ослабил хватку и она тебя обманула. Думаешь, она следовала бы за тобой всю жизнь, дурак?

– Я не дурак, – зло сверкнул глазами Амин. – Она стоит в два раза дороже, чем то, что ты сказал нам. Я потом продал бы ее.

– Вот это да! Хороша пара мошенников! – рассмеялся Сулейман. – Она клянется тебе в любви, чтобы сбежать, а ты обещаешь освободить ее с тем, чтобы перепродать, – и, обернувшись к Надие, продолжил, ухмыляясь. – Видишь, черная, это я снаружи такой злой, но в глубине души я, все же, лучше, чем он…

Бережно спрятал свою трубку в кожаный мешок. Облокотившись на верблюда, что возмущенно начал фыркать, молча смотрел на сидящего на земле негра, размышляя над чем–то.

– Заткнись, сволочь! –зло пнул ногой животное и, обратившись к своим людям, спросил, не спуская глаз с Амина. – Какое наказание заслуживает человек, предавший своего господина, обокравший его и переспавший с его лучшим товаром?

Бедуины молчали. Все знали ответ.

– Хорошо!– произнес Сулейман. – Отрежу тебе яйца и выколю глаза. Так я исполню свое обещание. Но, чтобы ты не говорил, будто я человек плохой, отпущу тебя потом. Сможешь идти на все четыре стороны.

– Лучше убей!

Суданец ухмыльнулся.

– Это будет слишком просто для такого, как ты, черный. Слишком просто! А еще я оставлю пару литров воды, чтобы у тебя было достаточно времени бродить слепым по пустыне, вспоминая меня и раскаиваясь в содеянных тобой грехах… Может быть, таким образом ты сможешь вымолить себе прощение и попадешь в рай.

Видя, как он извлек из–за пояса острую, как бритва, гумийю, Амин кинулся было бежать, но бедуины набросились на него и прижали спиной к земле. Сулейман приблизился, поигрывая ножом:

– Не дергайся. Больно не будет. Я очень ловко делаю эту операцию. Лучше лежи тихо.

Одним движением он распорол штаны Амина, запустил в разрез руку, нащупал мошонку. Ножом сделал продольный разрез на коже, порылся внутри окровавленными пальцами и сделал еще два коротких режущих движения.

Амин не проронил ни звука, смотрел на суданца ненавидящими глазами, на лице его не отразилось ни намека на страдание и физическую боль, только сжал зубы изо всех сил и холодный пот струился по телу.

Сулейман выпрямился и продемонстрировал всем, лежащие на ладони окровавленные яички.

– Все! Закончилась твоя мужественность, негр, – хмыкнул он. – Больше уж никогда не будешь насиловать мальчиков и воровать женщин, – он отшвырнул вырезанные органы далеко в кусты. – Какой груз свалился с плеч этого мира…

Из кармана своего бурнуса извлек моток бечевки и ловко перевязал кровоточащую рану.

– Так ты не истечешь кровью, – вытер гумию о штаны распростертого негра и спрятал за пояс. – Хорошо, – тяжело вздохнул он. – Теперь нужно выколоть тебе глаза, но это уже будет не так приятно…