Черное и белое

— А хрен знает. Ты понимаешь, он по дороге, пока сюда шел, ништяков понаходил, трофеев набрал, пару эфиопов уронил — вроде бы, молодец. Индикатор, кстати, нашел. Но жизненная позиция у него поганая: куркульский хатаскрайник. Я предлагал ему поучаствовать в заварушке — за плату, естественно. Но он отказался. На эмоциях, конечно, отказался, но тем не менее.

— Индикатор нашел?

Касаткин из всей Жениной речи, казалось, услышал только это.

— А где он?

— У него, конечно. Не стану же я отбирать его силой, да еще и на глазах у всех. Предложил ему хороший обмен, объяснил все расклады по шарику, но все бестолку. Куркуль он. Это, кстати, не я, это Галка так его назвала.

— И ты отпустил человека с индикатором гулять по лесу, полному разбежавшихся эфиопов?

— Да не мечи ты икру, Петрович. До утра твои эфиопы будут сидеть под кустами, как мыши, а потом потянутся, кто уцелел, в Аддис-Абебу. Ну, или в Стокгольм. А он помается, да и придет. Не сюда, так в Сибирь. Но я так думаю, что придет он сюда, все же до Сибири в разы дальше. Ну и кроме того, он вооружен, стреляет неплохо, так что отобьется. И еще мне кажется, что на распутье он. На нервах, на эмоциях решение принял. Пусть остынет, пусть посмотрит, пусть с людьми поговорит, а там, глядишь, и бесплатно этот шарик отдаст. Но тут уже я его за просто так не возьму, ибо обещал.

— Психологом заделался? Ну-ну.

— Поспорим?

— На что?

— На традиционное. Проигравший кукарекает под столом.

— А давай. Ну, а теперь — о деле.

— А что у нас с делами?

— Нужно врача раненым.

— А что, — Женя встрепенулся, — кого-то задело?

— Да нет, свои все целы. Я про пленных.

— А-а, я уж было испугался. Скажи Гришке, пусть займется перевязками. Тяжелых — в форт, в подходящий каземат с крепкими дверями и хорошими замками. Что там с племенем?

— Сидят.

— Утром выгоню на все четыре стороны. Пусть валят нафиг. Кстати, как ты их победил?

— Это благодаря нашему профессору. Голдбрейх подсказал один простой, но эфективный рецепт: смесь углекислого газа и диэтилового эфира. Быстрое и безвредное усыпляющее средство. Две минуты отключки и полчаса до полного восстановления мышечного контроля. Я думал понести им ужин и распылить газ, но они сильно помогли, давай сами в форт ломиться. Я их и впустил. Четверых боевиков разоружил и упаковал, а остальных закрыл в свободном подвале. Туда им дал свет и еду. Сидят тихо, не буянят.

— А мои как?

— Да нормально. За вас переживали сильно. Потом, когда к вечеру пришли Григорьев с Ильей, подуспокоились. Ты где, кстати, столько осветительных ракет набрал?

— Да в «Ганомаге», в том, что в локалке стоял. Они, видать, каким-то боком в комплектацию входили.

— Нет, все-таки как здорово вышло!

Капитан никак не мог сдержать восторгов. Да, собственно, не сильно и пытался.

— Твои мужики этого Уо… эфиопа со шрамом нашли и тихо его пасли на отдалении. С ним было еще четверо охранников. И этот швед, начальник операции от их союзников. Как ракета взлетела, негр сразу на рацию, команду, видать, дал. Потом швед туда же, тоже приказал, кому следовало. Связь закончили, моментом свернулись и к форту двинулись. Только из леса вышли, твой лучник начальников тупой стрелой в темя — тюк! И одного, и другого. Остальные троих охранников в секунду положили, а четвертый сам лапки задрал. В Малой Сибири на пристани группа была загодя замаскирована, с тремя пулеметами. Там уж никаких тупых стрел, положили всех без разбора. Один катер утопили, но на мелководье, поднимем на неделе, а два других целехонькие достались. Как уж там Бероев с кораблями боролся — не знаю, но оба взял. Один без царапинки, а один долбануть пришлось, но на плаву остался. Что с экипажами делал — тоже без понятия. Да сам потом у него спросишь. Все равно тебе теперь к Сотникову ехать на доклад, пленных везти.

— Вещи начальников где?

— Тут, я за этим особо проследил. Потрошить пока времени не было.

— Это-то всегда успеется.

Прибежала баба Лиса с подносом, принесла чего-то мясного, восхитительно пахнущего. Тут только Женя вспомнил, что сегодня с полудня крошки в рот не брал. Он сглотнул мгновенно набежавшую слюну.

— Кушай, Женечка. Поди, голодный весь. Я вот тебе поросенка тушеного принесла. Девка твоя, Галка-то уже вторую добавку уминает.

— Баба Лиса, спасибо тебе. Принеси, если не сложно, чашку кофе. От горячего я сейчас разомлею, а у меня еще дела. Я лучше после к тебе дойду. Вот с капитаном вместе и порубаем, да по соточке с устатку примем. Вот что, я сейчас к тебе приведу шесть голодных мужиков, к нам пришли аж из Иерусалима, их бы накормить. А для нас с Петровичем ты на плите оставь под крышкой две порции. Супостатов всех разогнали, сегодня больше стрельбы не предвидится. Ты Галину, как повечеряет, определи на ночлег. Или поручи кому из наших девчат. Есть ведь еще свободные комнаты.

Примчался Федька. Раскраснелся, глаза горят.

— Здрасьте, дядь Женя.

— Здорово.

— Там, это, эфиопы.

Вот, млин, эти эфиопы, даже кофе выпить не дадут.

— И чего они хотят?

— Трофеи притащили.

— Ну пошли, посмотрим, что там они приволокли.