Черное и белое (СИ)

Я достаю из внутреннего кармана небольшую фабричную сигару.

— О! Ты же не куришь! — удивляется Чурбанов.

— Так я не в затяг, вы тоже смотрите, не затягивайтесь, а то закашляетесь. Сигары даже Шварценеггер курит.

— Такого негера я не знаю, — отвечает он. — А уж сигары-то не учи курить, дитя моё.

— Понял, — улыбаюсь я. — А Шварценеггер — это спортсмен такой, культурист из Австрии.

— Ладно, рассказывай, что там у тебя за личная просьба, культурист.

— Отец Наташкин. Капитан милиции Геннадий Аркадьевич Рыбкин.

— Так, — выпускает густой ароматный дым Чурбанов. — И что с ним?

Я рассказываю. Подробно и в деталях. И прошу поговорить с главным прокурором.

— Вечно у тебя задачи нетривиального характера, да? Ладно, поговорю завтра… или…

Он открывает блокнот, находит нужный телефон и набирает номер.

— Александр Михайлович, здравствуйте. Это Чурбанов Юрий Михайлович вас беспокоит. Извините, что поздно и дома отвлекаю… Да… Да… Спасибо… Спасибо… У меня к вам просьба. Сейчас не хочу вам вечер рабочими вопросами портить. Можно завтра в первой половине забегу? Буквально десять минут, много времени не займу. Да… Конечно… Вот и отлично. Огромное вам спасибо. В десять тридцать буду у вас. Доброй ночи.

Он кладёт трубку.

— Ну, видишь? На трезвую голову может и не стал бы Рекункову звонить по такому вопросу, но ты же умеешь людьми управлять, да?

— Юрий Михайлович, спасибо огромное, — сердечно говорю я.

— Пожалуйста. Ещё не сделал ничего. Почему этот Кухарчук прицепился к тебе?

— Его ребята накосячили, важного участника операции устранили. А я видел. Вот он и пытался меня приструнить. Даже не приструнить, а устранить.

— А как это ты видел?

Блин, во все подробности я его посвящать не хочу… Ещё, кстати, с Бори надо спросить за хорошего парня, которого он порекомендовал.

— Бандиты по наводке этого важного участника ограбили Мартика, у которого я квартиру купил. Вот я и взялся ему помочь.

Он становится озабоченным, а улыбка обвисает, превращаясь в приклеенную маску.

— Почему ко мне не обратился?

— Да… Прямо в милицию нельзя было, там же доллары. Да и время поджимало, я по горячим следам вроде всё раскрутил. Пришёл за деньгами, а там Кухарчуковские. Они свои вопросы решали. Ну и заволновались, психанули, пальбу устроили.

— Ты издеваешься?! — восклицает обалдевший Чурбанов. — Это Марочник что ли? Это они Марочника грохнули? А Четвертного?

— Четвертного мои парни, в порядке самообороны. Он пушку выхватил, хотел в меня шмальнуть.

— Ты точно не издеваешься?

— Нет, Юрий Михайлович. К сожалению, это правда. Мы разошлись, а потом они, видать, боссу своему доложили, его и накрыло. Волной гнева. Он двух людей моих в гостинице завалил и на меня покушался.

— Интересная жизнь у тебя… И где все эти трупы?

— Я своих похоронил. Всё официально. Ну а про остальных вы сами знаете.

— Как ты смог-то?

— Ну, вот… — развожу я руками.

— Ну, ты даёшь, — качает он головой. — Живёшь, борешься с бандитами, а тут такой бандитизм процветает прямо под носом, а никто и не знает. Ну, а в КГБ-то какие уроды работают.

— Да ладно, у вас тоже уродов хватает. Но Кухарь этот действительно та ещё мразь. Его кто-то прикрывает. Вряд ли прямо Юрий Владимирович, но кто-то большой и серьёзный.

— То есть он просто мстит что ли?

— Свидетеля убирает.

— М-да… А где Назаров? Куда он пропал? На сходку не явился, никто его не видел. Пошёл на какую-то важную встречу. Слухи упорные ходят, что это твои дружки его порешили? Его там вместе с Четвертным не было случайно? Рассказывай, если знаешь.

— Знаю. Не успел сразу рассказать, уехал. Как вернулся вот, сразу вам позвонил.

— Ну-ну, по времени-то не сходится немного, но лучше уж поздно, чем никогда, — выпускает он густой вулканический дым и становится мрачным, как Везувий, уничтоживший Помпеи.

— Ну, простите. Прятался, скрывался… А Назаров… Назаров сорвался с моста, упал на лёд и ушёл под воду. Усоп.

— Твою мать…

Он глубоко затягивается и начинает кашлять.

— Юра, Егор, — заглядывает Галина. — Пойдёмте чай пить. Или кофе. Всё готово.

— Сейчас, Галя, — говорит Чурбанов. — Сейчас придём… Ты ему помог?

Скорее, не помог.

— Нет, он сам соскользнул. Правда перед этим пытался меня застрелить.

— Твою мать… — качает он головой. — Твою мать…

— Юрий Михайлович, вы меня простите, за эти эффектные жесты, я не специально, не запланировано это. Просто разговор только сейчас дошёл. Я выйду в прихожую? Там у меня есть кое-что…

Я встаю, выхожу и беру с полочке пластиковый пакет с надписью «Шеннон дьюти фри», который принёс сегодня с собой. В нём лежит конверт. Я возвращаюсь в кабинет и протягиваю конверт Чурбанову.

— Проверьте, всё ли там. У Назара был портфель и всё, что в нём находилось, лежит в этом конверте.

— Ребята! — снова зовёт Галина.

— Да-да, — отвечает Юрий Михайлович, проверяя содержимое конверта. — Ты смотрел бумаги?

— Смотрел, конечно, — отвечаю я. — На мой взгляд, ничего серьёзного. Единственное, расписки Галины Леонидовны… Но это тоже ерунда.