Черное и белое (СИ)

Впрочем, когда его будут сажать, эти бумажки могут легко стать основой обвинения, учитывая, что там всё вообще белыми нитками шито, в материалах дела, то есть. Могли бы, то есть, но не стали и теперь уж подавно не станут.

— Копии сделал? — подозрительно смотрит он мне в глаза.

— Нет, — спокойно и твёрдо отвечаю я, хотя, вообще-то сделал, сфотографировал. — Я посмотрел ваши бумажки, но зато тоже много вам сегодня рассказал. Видите, я за полное взаимное доверие.

— Интересный ты кадр, Егор, — говорит он и я вижу, что у него камень с души свалился. — Смотри, жене моей не скажи, что Назара нет больше. Она уж так его ждёт. Он ей обещал там кое-что… В общем, не говори.

— Юрий Михайлович, вы тоже никому не говорите. Это совершенно конфиденциальная информация. Даже мои блатные партнёры не знают об этом. Это только между нами. Вы и я. Договорились?

— Хорошо, — серьёзно отвечает он. — Хорошо. Вот тебе моя рука.

Подозревать его в непорядочности у меня нет оснований. На самом деле, даже если всё, что я ему рассказал он сделает достоянием гласности, для меня мало что изменится. Это всё просто слова. Бла-бла-бла… Так же, как и фото документов.

А вот про Галю, ожидающую вестей от Назара, это интересно… Поражаюсь я людям… То есть, Лимончик тоже, как и Кухарь, планировал меня грохнуть после сделки. Получить деньги и грохнуть, а лилию ещё раз продать, теперь уже Гале. Ну ладно, что об этом говорить… Я, конечно, смерть не констатировал, но шансов выжить у него не было. Это уж точно.

Мы возвращаемся к столу и Чурбанов выпивает полный стакан рома. Вот как переживал.

— За Егорку, — говорит он.

— Егор, спасибо за духи, — улыбается Галя. — Не то, чтобы я без них страдала, у меня знаешь сколько разных, но ты удивил. И сделал мне очень приятно. Их ещё даже в ГУМе нет, в двухсотой секции. Кстати, мы с Натальей договорились, завтра едем туда за покупками. Если хочешь, тебя тоже приглашаем. Да, Наташа?

— Конечно, — смеётся она.

— Ты денежки девочке не забудь оставить. И вот ещё что, вам к новоселью подкупить нужно будет продуктов, да и из одежды там тоже что-то бывает вроде. Вот держи.

Она кладёт передо мной пачку чеков «Внешпосылторга». Внутреннюю валюту магазинов «Берёзка».

— О, спасибо большое! — восклицаю я. — Здорово. К новоселью нам действительно пригодится. Я могу рублями или баксами расплатиться.

— Да перестань ты.

— Нет-нет, так не пойдёт, тут много. Однозначно деньги отдам. Завтра Наталья передаст. Скажи только с каким коэффициентом.

— Шутишь? Какой ещё коэффициент?

— Ладно я всё понял.

Веселье продолжается, мы пьём чай с «Птичьим молоком», шутим и смеёмся. А потом едем домой.

— Ну что, — улыбаюсь я, глядя на Наташку. — Гульни завтра как следует в ГУМе. В следующий раз туда нескоро попадёшь. Пропуска только через ЦК получают и только одноразовые. А с Галей так можно пройти.

— Пойдём с нами. Тебе тоже что-нибудь модное купим.

— Ну, я же не диктор телевидения и не певец, — усмехаюсь я. — Мне выпендриваться нельзя, я комсомольский функционер. А ты красивая девушка. Тебе можно.

Мы подъезжаем к дому и выходим из машины. Прекрасный тёплый вечер. Уже чувствуется наступление весны, не календарное, а живое, настоящее. Воздух пахнет по-особенному и ветерок приносит что-то тёплое, вызывающее приятные ожидания.

Вот бы остановиться, бросить всё и просто жить, радоваться, растить детей, встречаться с друзьями, ходить в кино и театр. Эх… Кабы не знать, куда всё идёт, так и можно было бы, да…

Я захлопываю дверку машины и слышу приближающиеся шаги. Шесть человек в штатском, но сомнений в их клановой принадлежности нет.

— Брагин Егор Андреевич, — не спрашивает, а констатирует детина, похожий на Шварца из «Красной жары». — КГБ СССР. Пройдёмте с нами, пожалуйста. Вот постановление о задержании.

7. Десперадо

Цикличность жизни лучше всего видна в такие моменты, особенно если они случаются далеко не впервые. А у меня постоянно что-то да случается. Если доживу до преклонных лет напишу мемуары и сам себе не поверю. И может быть, даже скажу что-то вроде того, что всю жизнь мчался по кругу, как белка в колесе. Но сам же себе и возражу, поскольку шёл не по кругу, а по спирали, поднимаясь всё выше и выше. К недостижимым, практически, высотам.

Квадратные челюсти, как мистеры Смиты из «Матрицы» обступают полукругом, Лёха и Алик пытаются их теснить, но я делаю знак, и они отступают. Биться с миражами нет никакого смысла.

— За что или для чего задержан, позвольте узнать? — миролюбиво спрашиваю я.

— Вам всё объяснят, — бесстрастно отвечает старший из Смитов. Проходите.

Наташка стоит, как громом поражённая. Вчера отец, сегодня почти что муж. У Шпака куртка, а у посла, как известно, медальон.

— Позвони Злобину прямо сейчас, — спокойно говорю я. — И не бойся. Это ненадолго. И вот что. Завтра с Галей ничего не отменяй. Поняла? Обязательно иди, куда намечено. У нас всё остаётся в силе.

Я, конечно, ни в чём не уверен, но главное сохранять позитивный настрой и влиять на близких успокаивающе, чтобы оберегать их от лишних волнений. Имеющий мудрость, да подтвердит мои слова.