Черное колесо

После заката мы встали на якорь между двумя отмелями, и «Сьюзан Энн» оказалась в узком проливе. Наутро этот пролив привел нас в лабиринт песчаных отмелей. Разумеется, это Бенсон был виноват в том, что мы попали в эту ловушку, хотя действовал он не сам, а через рулевого — Мактига. Джонсон нервно расхаживал по палубе, словно гигантская оса, слишком встревоженный, чтобы хоть минуту постоять спокойно. Мактиг хриплым голосом Рафферти клялся, что корабль сам прошел через лабиринт, а не он его провел, — и глянул в мою сторону — не расскажу ли я, что мы видели на закате.

Я подумал, что если с «Сьюзан Энн» что-нибудь случится, истинным виновником ее гибели будет Бенсон, а не Мактиг. Поскольку последний никогда не был в этих водах и, вероятно, вел корабль под гипнозом.

Настроение Джонсона сказывалось на экипаже. Работавшие на палубе матросы часто останавливались, глядели по сторонам и обменивались замечаниями, которые сводились к презрительным репликам в адрес Джонсона и Мактига. Смитсон поругивал матросов, но довольно равнодушно.

Рядом появился Хендерсон. Он рявкнул:

— Это вам не детский сад, парни! Хватит трепаться! Принимайтесь за работу!

Смитсон распрямился и крикнул в ответ:

— Кто на вахте, я или ты, Хендерсон? У каждого из нас свое время отдавать приказы, — так что проваливай!

Хендерсон поежился под взглядами моряков.

— Ну, клянусь Господом, — сказал он, — в свою вахту я научу вас работать! — И ушел, а его имя прибавилось к черному списку экипажа. Скоро и нам предстояло с ним познакомиться.

Пен в качестве посредника Бенсона то и дело заходила к Мактигу осведомиться о нашем продвижении. На мгновение она задержалась возле меня, прошептала, что скоро все будет в порядке, и потрепала меня по руке.

Ветра по-прежнему не было, солнце ослепительно сияло с безоблачного неба. По обе стороны корабля, словно льды в Арктике, лежали рифы. Ярко окрашенные, как распущенный павлиний хвост. В более глубоких местах белизна песка сменялась различными оттенками синевы: от небесной лазури до кобальтовой сини и перламутра. В местах скоплений кораллов вода переливалась оттенками темно-бордового и красного, светло-коричневого и янтарного, цвета бронзы и топаза.

Мелкие воды — морская пустыня! Яркие подводные пятна тянулись бесконечно. Повсюду виднелись крошечные островки; одни — одинокие, серебристые, другие — серые кораллы, побелевшие от пластов гуано и напоминавшие миниатюрные горные пики с белоснежными вершинами. Кое-где виднелась зелень, росли пальмы.

Леди Фитц, Флора и Чедвик расположились на передней палубе. Бурилов их фотографировал, а Флора старалась как можно больше обнажить стройные ноги, к вящему раздражению ее милости. Когда я поднялся к ним, они мгновенно умолкли, как будто я прервал исключительно личный разговор, и я пошел на корму к Мактигу, который казался радушнее.

— Пираты обнаружили остров Рыжего случайно, когда королевские суда загнали их в эти воды. Их корабль был небольшой, и они могли пройти через проливы, закрытые для их преследователей.

Посмеиваясь, он описал остров Рафферти, закончив так:

— Скоро сможете сравнить мое описание с оригиналом. Тогда узнаете, кто прав: капитан или вы.

Я ответил:

— Я рад, что стоит хорошая погода. Надеюсь, мы отсюда быстро уйдем. Даже легкий ветерок может бросить нас на эти рифы.

Он пообещал:

— Мы здесь долго не задержимся. Захватим сокровище и поплывем домой. И все будут довольны.

Если что-то и могло убедить меня в истинности версии со старым капитаном, то это безграничная удача, сопровождавшая Мактига в навигации. То, как ему удалось провести корабль через множество коралловых ножей, граничило с чудом.

На закате мы снова стали на якорь, но Джонсон не удовлетворился этим и заставил своих людей установить кнехты на ближайшем коралловом рифе.

Вечером со мной поговорила Пен. Она рассказала, что леди Фитц и Сватлов стали меньше времени отводить своей трапезе — что, учитывая их аппетит, поразительно, — и больше следить за каждым движением Бенсона.

— Как два ребенка, наблюдающие за третьим, недавно поселившимся в их квартале, — сказала она. — Что-то близится, Росс, я чувствую это. Слава Богу, Майк говорит, что скоро мы достигнем острова.

Когда на следующее утро я встретился с леди Фитц, она холодно попросила меня посторониться и дать ей пройти. Я подошел к Сватлову, надеясь поболтать с ним, но тот вскочил с кресла, торопливо извинился и сказал, что ему нужно вниз. Тогда я выследил Флору. Она сперва не решалась ответить, когда я спросил ее об остальных, потом сказала, что просто у всех не очень хорошее настроение. В плавании бывает так, что не хочется видеть даже ближайших друзей.

Она посмотрела на меня, как бы раздумывая, стоит ли говорить еще, и решила, что не стоит. Мы немного поболтали о пустяках, после чего она с достоинством удалилась. Я видел, как она несколько раз с беспокойством касалась своих глаз и волос — словно сомневаясь, не изменились ли те за ночь.