Черное колесо

— Черт, всего лишь игра света на воде. — Он вздохнул. — Дымка, туман при хорошей погоде. Берег Рыжего — это лабиринт рифов. Если нас застигнет там буря, у нас не будет ни одного шанса.

Это снова вернуло его к Рафферти и Бриджит, и он закончил:

— Когда Рыжий покинул эту обитель горести, я утратил контакт с любимой девушкой. Интересно, воссоединюсь ли я с нею потом, когда Харон перевезет меня через Стикс?

Он пожал широкими плечами, невесело усмехнулся и ушел. Туман подполз ближе, хотя ветра по-прежнему не было. Он приближался осторожно, крался за «Сьюзан Энн», как кошка, огромная, холодная серая кошка. Ужасный сфинкс с загадкой наготове.

И как бы в ответ, появился другой туман — у меня в голове. Мысли мои смешались. Меня охватила апатия. Я был слишком вял, чтобы правильно оценить это состояние. Несколько раз я пытался это сделать, но возвращался к начальному пункту. Возможно, этот умственный барьер возник из-за перенапряжения — как уход от усталости и раздражений. Все вдруг стало нереальным, но не тревожным. Скорее даже приятным, успокаивающим. И, возможно, породило иллюзию, которую мне вскоре предстояло увидеть.

По совету Мактига я под предлогом болезни избегал Бенсона.

Приближалась ночь, но я не мог уснуть. Апатия сама по себе была призрачным отдыхом. Я смотрел на крадущийся туман, теперь совсем близкий от нас, и чувствовал себя, как маленькая птица, завороженная василиском: она видит, как сжимаются кольца, но ее это почему-то не пугает.

Как иногда это бывает с туманом, он отступал при звуках корабельного колокола, сопровождавшихся эхом. Словно звуками колокола засыпанного корабля.

Луны не было, но туман светился, как будто каждая его молекула излучала пламя. Он расстилался над нами, как большая сеть, словно какой-то гигант хотел поймать бабочку. Потом опускался, как холодная и влажная простыня на плывущий в море матрац.

Я был беспомощен, как куколка в коконе. Просто смотрел на прозрачную серость, и с меня этого было достаточно.

На корме темными пятнами сгущался ясный ночной воздух, как тень, как щели в серой стене. Постепенно их глубина и высота увеличивались, как будто они стремились к «Сьюзан Энн», становясь все заметнее. Эти тени были не просто воздухом, они казались материальными, словно туман превращался в них. Какие-то фигуры рассекали его, и он делал их видимыми.

Что-то похожее на корабль…

Остов с острова!

Сердце мое сильно забилось, но я тут же успокоился. Тот корабль погребен под тоннами песка. Даже если он не раздавлен, на острове нет никого, кто мог бы его откопать, спустить на воду и плыть на нем. Мой усталый мозг меня обманывает, только и всего. Подсознание заставляет меня видеть сны наяву.

Я услышал крик Мактига, звонкий радостный возглас, словно горн, возвещающий начало охоты. Черный призрак приблизился, и теперь его сходство с кораблем меня забавляло. Какое извращенное совпадение!

Нос призрачного корабля безо всякого толчка коснулся кормы «Сьюзан Энн», но корабль продолжал наплывать — действительно призрачный, он проходил сквозь «Сьюзан Эрн».

Проходил сквозь?

Или — сливался с нею?

Призрачный нос приближался ко мне, раздвигая туман. Я чувствовал странное, но не тревожащее возбуждение, словно сейчас неожиданно исполнится мое сокровенное желание.

И в то же время мне стало грустно, как будто наползающая тень — это серп Ангела Смерти.

Корабль коснулся меня волшебной палочкой и прошел сквозь меня. Внутри призрака воздух оказался сухим и теплым, щекочущим, как электричество. У меня закололо кожу. В ушах зашумело, словно загудело множество пчел.

Пространство чистого воздуха слилось с «Сьюзан Энн». Движение призрака замедлилось, он уравнял скорость и плыл теперь вместе с нашим кораблем.

Я, затаив дыхание, ждал.

Снизу донесся резкий крик.

Как ножом, разрезал он пелену тумана. Ему ответили другие крики, более высокие, они кололи меня, побуждали к действиям. Первый голос я не узнал, но высокие крики могла издавать только леди Фитц.

Я побежал к трапу и услышал, как Мактиг на полуюте приказывает вахтенному принять штурвал. Вахтенный резко ответил, что не прикоснется к этому дьявольскому колесу. Когда я приблизился к каюте леди Фитц, в коридоре появилась Дебора.

— С ее милостью все в порядке, — сказала она. — Она услышала крик, и мистер Бурилов перепугал ее до полусмерти, сказав, что началась революция.

Я побежал дальше, обгоняя взволнованных людей, в том числе Пен. Бенсона мы застали в помещении экипажа. Только что проснувшиеся мрачные люди прижали его к переборке. Одни были в пижамах и белье, другие совсем голые, только в носках.

Бенсон побледнел от сознания вины, но старался скрыть свое смятение. По угрожающему поведению матросов, их комментариям и угрозам я увидел, что назревает первоклассная драка.

Очевидно, Бенсон, по обычаю старого капитана, решил навестить спящих членов экипажа, чтобы проникнуть в их мысли. Не знаю, пытался ли он отыскать среди них свиту Ирсули или стремился разгадать причину их враждебности. Но если старый капитан таким подглядыванием когда-то предотвратил мятеж, нынешний мог вызвать его.