Черное копье

Фолко осторожно, придерживая мёртвого за плечи, усадил Радагаста поудобнее. Над телом мага уже сгущался лёгкий серебристый туман, быстро сложившийся в подобие странной человекоподобной прозрачной тени. Тень неспешно поклонилась друзьям, а затем налетел порыв восточного ветра, подхвативший её и помчавший прочь, на запад, через Нездешние моря – в Валинор.

У хоббита и его спутников недоставало времени долго думать о случившемся. Эльфы после последнего нанесённого ими удара едва держались на ногах, а в ворота уже вплеснулась орущая и вопящая орочья орда; остановить её втроём друзья не могли. Фолко едва успел подобрать свой заветный клинок. Так воинство Олмера ворвалось в Серые Гавани.

Уже бежали со стен люди, воины Барахира. Уже сам Барахир, спокойный, прямой и строгий, облачённый в лучшие одежды, вынул меч, чтобы биться, как простой ратник, до последнего издыхания на улицах города, но поздно – сила Ночной хозяйки сделала своё дело, в руки врага попали две городские башни. Поток орков, троллей и гурров хлынул в крепость.

Этот последний бой был самым страшным из всех, в которых пришлось сражаться хоббиту. Враги вдесятеро превосходили защитников численностью, а все эльфы были уже на кораблях, все канаты уже были перерублены, у причалов оставался один «Лебедь» – корабль Кэрдана, и сам правитель Серых Гаваней молча стоял на корме, держа наготове обнажённый меч, и словно к чему-то прислушивался.

А на улицах шла отчаянная резня – никак иначе не назвать тот безумный кровавый хаос, воцарившийся в крепости. Воины Барахира, смертники, распрощавшиеся с надеждой выжить, бились отчаянно, оркам приходилось дорого платить за каждый дом. Разъярённые тролли тащили с собой брёвна, они выбивали двери дворцов, а юркие гурры кидали внутрь какие-то глиняные горшки, разрывавшиеся с оглушительным грохотом и расплёскивавшие вокруг себя странное синеватое пламя, бездымное, бесшумное, жадно впивавшееся во всё, что могло гореть. Ему годилось в пищу всё, даже мягкий камень. Призрачные голубые языки огня вздымались выше крыш, пылала черепица, причудливыми змеями тёк расплавленный металл, проламывались балки, и верхние этажи каменными реками низвергались вниз. Держаться становилось невозможно, защитники отступали к гавани.

Друзья не отходили друг от друга ни на шаг. Эльфы смогли наконец взяться за оружие, и шагающие по улицам, не подвластные огню умертвия одно за другим погибали под не знающими промаха стрелами. Из-за поворота на них ринулась группа орущих, рычащих троллей – но четверо передних пали, битые стрелами в глаза и горло, двух срубили гномы, на последнего Фолко умудрился обрушить стену горящего здания.

Но что значил этот успех в бою, где победы не было и не могло быть? Бойцы Барахира отступали не столько перед врагом, сколько перед пламенем; умертвий не осталось, их и явилось немногим более десятка… Однако в эти самые мгновения в город вступала иная Сила, превыше всех Хозяек и Призраков. Одним мановением руки она стёрла охранный знак, и тени Мордорских Стен с радостными воплями, предвкушая кровавую потеху, устремились в ворота.

Сознание хоббита словно раздваивалось. Он слышал далёкий зов многих печальных голосов, но не разбирал обращённых к нему слов; зато с каждой секундой всё чётче и чётче вставало перед ним жуткое видение – чёрная высокая фигура, окутанная Тьмой, в которой под внешне человеческими формами не осталось уже ничего человеческого, спокойно шагающая среди туч голубого огня, поспешно расступающегося перед своим Повелителем. И Фолко понял, что фигуру эту больше нельзя называть Королём-без-Королевства, ибо королевством его становилось всё Средиземье.

И уже не думая, способен или нет он остановить эту силу, Фолко бросился сквозь хаос пылающих и рушащихся построек, увлекая за собой товарищей, – наперерез главному Врагу.

Под ногами земля уже не дрожала – ходила ходуном, кое-где начали появляться змеящиеся трещины – Пожиратели Скал близились.

Сумасшедшая гонка через горящий, гибнущий город, когда хоббит вёл своих спутников одним чудесным наитием, короткие сшибки с орками; выбитые плечами гномов двери – все это окончилось на краю большой площади, когда-то окружённой садами и дворцами с куполами и шпилями. В дальнем конце площади, за огненной круговертью, Фолко безошибочно угадывал приближение Вождя – язык не поворачивался назвать его человеческим именем, но путь преградила какая-то незримая стена, на которую Фолко налетел с разгону и едва удержался на ногах.

И тогда не только он, а и все его спутники услышали голос, исполненный скорби и боли, произнёсший слова:

– Остановитесь, Смертные и Бессмертные! Не от вашей руки суждено пасть вашему врагу. Остановитесь и ждите!