Черное море

Это уже был образ действий, несвойственный грекам. Он не был похож на обычную модель маленьких городов-государств, стоявших каждый в своей хоре, или сельскохозяйственной области в глубине страны, зато соответствовал греческому представлению о “варварском” царстве, в котором единый правитель-шаман и его род занимал всю обширную территорию. Вскоре это сходство еще усилилось: в 438 году до н. э. некий Спарток, вероятно фракийский офицер-наемник, устроил государственный переворот и стал единоличным правителем. Боспорское государство стало расширяться; правители завели наемную армию – греческая и фракийская пехота, скифская и сарматская кавалерия – и вскоре контролировали побережье Азовского моря вверх до самого Танаиса на Дону и вниз, в обратном направлении, до Кубани и полуострова Тамань, приведя под свое владычество большинство меотов и синдов, населявших восточное побережье. Примерно в 400 году до н. э. потомки Спартока объявили себя царями, или тиранами; Сатир I и его сын Левкон положили начало династии Спартокидов, которая правила Боспорским царством из Пантикапея более трехсот лет.

Разросшееся царство превратилось в империю – раннюю Северную Византию, чьи купцы, магнаты-судовладельцы и городские наместники были греками, но правители и солдаты были фракийцами, скифами и все чаще сарматами. В свои первые годы царство было сателлитом Афин, форпостом недолговечной морской империи, установленной Периклом, для которой оно служило важным источником продовольствия. Половину всего хлеба, продававшегося и распределявшегося в Афинах, поставляло Боспорское царство, и пока Афины не утратили свое могущество после поражения в Пелопоннесской войне в 404 году до н. э., весь экспорт зерна в Грецию с Черного моря должен был отправляться на афинский рынок. Начиная с 404 года до н. э. цари Пантикапея были вольны торговать с кем им было угодно, и в царстве начался невероятный рост благосостояния, продлившийся почти сто лет.

Когда наступавшие сарматы посеяли смуту и нестабильность в приднепровских степях и загнанная в угол Ольвия ослабла, Пантикапей захватил ее рынки. Пшеница по‑прежнему оставалась важным экспортным товаром. Выращивали ее в Восточном Крыму, на равнинах вокруг Азовского моря, в огромных земельных владениях, арендованных у скифских или сарматских правителей и возделываемых рабской силой, – производственные затраты были минимальными, а доход неимоверным. Но почти так же важна была рыба из Азовского моря, и рядом с Пантикапеем были обнаружены руины рыбоперерабатывающего производства с 24 цистернами для засола азовской селедки. Икра черноморского осетра экспортировалась в Средиземноморье вместе с мехами и рабами, которые поступали из лесной зоны далеко на севере.

Торговля зерном изменила жизнь скифских и сарматских вождей и оседлых народов на равнинах к востоку от Азовского моря. Денежная экономика обрушилась на них, как половодье. Даже после того как скупщики зерна и судовладельцы в портовых городах забирали свою долю, прибыль была невероятной. Они могли позволить себе купить все, что только мог предложить им Древний мир. Но чего им хотелось, в самом деле? У них уже было сколько угодно рабов и скота. Это обычная колониальная проблема, и она была решена способом, который впоследствии также вошел в обыкновение: греки изобретали для них новые потребности. Они снабжали вождей с материка предметами роскоши, прежде всего самыми великолепными золотыми изделиями и ювелирными украшениями, какие когда‑либо производил классический мир.

Поначалу золотые и серебряные изделия, по всей видимости, производились в самой Греции или в ионийских городах Малой Азии, хотя золото поступало в основном из Трансильвании, из Колхиды или с далекого востока – из Алтайских гор в Южной Сибири. Формы кубков и ваз и их орнаменты были греческими без поправок на иноземные вкусы и привычки.

Потом начались перемены. Новые золотых и серебряных дел мастера открывали лавки в Пантикапее, рядом со своими клиентами и рынками, и сама их продукция начала видоизменяться. Примером такой перемены был покрытый золотом деревянный горит (типичное скифское изделие, объединявшее в себе футляр для лука и колчан), найденный под одним из курганов Пять Братьев возле Ростова – под тем самым могильным холмом, который, как я обнаружил, до сих пор используется как современное русское кладбище. Этот горит был сделан греческими или учившимися у греков золотых дел мастерами в IV веке до н. э., вероятно, в Пантикапее. Отчеканенные на нем сцены – безукоризненно греческие, но сам этот объект, главный предмет в вооружении степного всадника, имеет совершенно иранскую форму.