Черное перо серой вороны

Он остановил машину, не доезжая сотни метров до квартала «хрущевок» в густой тени раскидистых лип. И опять его охватило сомнение — то ли он делает, что нужно? Он сидел и барабанил по рулю пальцами, курил и сквозь деревья сквера смотрел на обшарпанные серые дома, на мужиков, стучащих костяшками домино по столу, на старух, катающих коляски с внуками и внучками, на молодых мам и ползающих в песочнице малышей. Вон в том доме во втором подъезде на третьем этаже живет медсестра Оксана Николаевна. Он, Щупляков, уже как бы состоял с ней в негласном сговоре, следовательно, мог обратиться за содействием, особенно не таясь. Оставалось лишь одно — встать и пойти мимо «козлятников», бабушек и мам, пройти под их недоуменными взглядами до подъезда, позвонить в квартиру и… Хорошо, если медсестра будет одна, хорошо, если поймет его с полуслова. Конечно, для посторонних можно выдумать предлог — мало ли что случается, заставляя человека идти туда, где его не ждут. Но этот шаг довольно быстро станет известен не только всему Угорску, но и Осевкину, а ему надо будет как-то объяснить, что привело начальника охраны Комбината к медсестре, которая в известном смысле повязана с ним Пашкой Лукашиным. Да и сам звонок медсестры Улыбышеву может Осевкина насторожить. И именно после того, как у нее побывал Щупляков… Нет, идти туда нельзя ни в коем случае.

Тогда что же? И тут Щупляков понял, что он, несмотря на весь свой опыт работы в органах, так и не научился анализировать ситуацию во всех ее аспектах и взаимосвязях. Он привык действовать по планам, продуманным наверху, самому думать лишь в рамках этих планов, то есть от сих до сих. Мерзкая система, лишавшая человека индивидуальности! Впрочем, он и сам никогда не стремился выходить за известные рамки, установленные этой системой, оправдывая себя тем, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. А Улыбышев? Он выходил? Да, случалось. Не напрасно его выгнали из органов одним из первых, не дав при этом полковника, у которого пенсия побольше, и именно за то, что совал свой нос туда, куда его не просили.

И что дальше? — спросил у себя Щупляков. А вот что: поехать домой, тяпнуть еще пару рюмок и уткнуться в телевизор. И катись оно все к такой матери.

И он уже повернул ключ зажигания, как вдруг увидел долговязую сутулую фигуру московского корреспондента, вышедшего из другого подъезда с сумкой через плечо. Скорее всего, тот последовал совету Осевкина и теперь направляется на станцию, так, собственно, ничего и не выведав. И Щупляков, следуя застарелой привычке, какой следует дрессированная собака, утратившая хозяина, быстро достал из бардачка цифровой фотоаппарат, сделал пару снимков и только тогда тронул машину, надеясь перехватить журналиста на пересечении дорог. Зачем это ему, Щуплякову, нужно, он еще не решил, но азарт преследования дичи, заложенный в него годами работы в оперативном отделе контрразведки, отсек все рассуждения и доводы, решил за него все проблемы и повел его по проторенной дорожке.

Щупляков не проехал и ста метров, как увидел, что возле тротуара остановилась машина мэра, открылась дверца, журналист нырнул в машину, и она покатила. Но совсем в противоположную сторону от железной дороги. И этот факт был тоже зафиксирован в электронной памяти аппарата.

«Фу ты, черт!» — выдохнул Олег Михайлович, не зная, радоваться ему или огорчаться такому повороту событий. Собственно, никаких событий пока не видно, но они явно назревают — инстинкт его еще ни разу не подводил. Тем более что Чебаков не внял совету Осевкина и зачем-то потащил журналиста к себе на дачу. Улестить? Дать информацию против Осевкина? Неужели между ними пробежала черная кошка? Или под Осевкиным зашаталось его кресло?

И Щупляков поехал следом, тоже не зная, к чему это его приведет. В конце концов, он имеет право ехать в любую сторону. Хотя бы за грибами. Их, говорят, нынче столько, что хоть косой коси. А жена очень любит жареные грибы. С картошкой.

Машина мэра вскоре повернула на шоссе, ведущее к озеру Долгое. Ехать за ней не имело смысла. Тем более светиться на этом шоссе, где у Щуплякова нет ни дачи, ни каких бы то ни было интересов. Он свернул на дорогу, ведущую на север и ехал по ней до тех пор, пока не заметил поворот на грунтовку, съехал на нее и покатил дальше.

Глава 35