Черное перо серой вороны

Улыбышев думал о том, что раньше все было ясно-понятно, а теперь вокруг любой чепухи столько наверчено-накручено, столько людей втянуто в водоворот со своими интересами, что не сразу разберешься, кто вор, не имеющий никаких принципов, а кто вляпался в эту кашу помимо своей воли. Взять хотя бы Нину Петровну. Вне работы — золотой человек: добродушная, веселая, приветливая, домовитая. Если что и выдает раздвоенность ее личности, так это глаза: всегда настороженные, как бы ждущие подвоха от собеседника. А еще привычка не сразу отвечать на вопрос, а сперва прокрутив этот вопрос в своей голове. Глядя на ее мужа, можно подумать, что вот же как повезло человеку. А повезло ли — бабушка надвое сказала. Конечно, не она правит бал в чиновничьем беспределе в масштабах Угорска, но и не последняя в нем фигура. И, слышно, имеет влияние на самого мэра. Если поставить ее перед выбором: семья или власть? — куда она повернет? Что перевесит? Конечно, семья. Но услышит ли ее Чебаков? Не отдаст ли на съедение Осевкину?

* * *

Пашка, а за ним и Светка, миновав последнюю колдобину, выехали на дачное шоссе. Пашка остановился: дальше ехать ему не хотелось, дальше было опасно, дальше могли быть бандиты. Он слишком хорошо помнил все, что с ним произошло, и второй раз испытывать тот ужас было выше его сил.

Он остановился и, спустив ногу на землю, подождал Светку.

Светка остановилась рядом, положила велосипед на горячий асфальт, потянулась, раскинув руки, будто собиралась обнять и этот лес, и дорогу, и небо с редкими облаками, и, разумеется, Пашку. Лицо ее светилось счастьем.

— Хорошо-то ка-ак! — пропела она. — А, Паш? Правда, хорошо?

— Правда, — ответил Пашка, с тревогой вглядываясь в пустынную дорогу.

— Ты дальше не поедешь? — спросила Светка, подходя к Пашке и беря его за руку.

Пашка молча посмотрел на нее и виновато опустил голову, и Светкино лицо, только что светящееся счастьем, потускнело.

— Паш, я все понимаю, — произнесла она жалостливым голосом, гладя его руку. — Я дальше сама поеду. — И еще более жалостливо, почти со слезой в голосе: — Мы, может, с тобой долго не увидимся. Меня теперь так запрут, так запрут, что никуда и не выйдешь. Или отправят куда-нибудь, — жаловалась она. — Может, мать соберется в Турцию. А там знаешь как? Турки так и пялятся на русских девочек, так и пялятся — аж противно. Одной никуда не выйдешь. Ужасно скучно. А до школы еще вон сколько-больше месяца. Я буду скучать без тебя, Паш… А ты?

Пашка поднял голову и виновато улыбнулся: скучать без Светки он не собирался, но ему было отчего-то ее очень жалко. Даже больше, чем себя самого. Однако он чувствовал, что Светка ждет от него не жалости, а совсем другого. И он, кивнув головой, произнес:

— Я тоже… буду скучать.

— Пашенька, — заворковала Светка, проведя рукой по его обритой голове. Но тут же воскликнула нетерпеливо голосом матери: — Да положи ты велосипед! Прямо и не знаю, какой-то!

Пашка послушно опустил велосипед на асфальт и теперь стоял, покорно ожидая, что скажет или сделает Светка. А она приблизилась к нему вплотную, уткнувшись острыми грудями в его грудь, обвила шею руками, прошептала, обдавая его лицо горячим дыханием: — Па-ашенька! Ну что ты, как неживой? Мы ж теперь когда с тобой встретимся…

И Пашка, обняв Светку за талию, заглянул ей в глаза, в которых дрожали слезы, и нерешительно прижал свои распухшие губы к ее губам…

* * *

— Это кто ж это там такие? — спросил Андрей Сергеевич, заметив вдали две слившиеся фигурки, и беспокойно заерзал на сидении.

— Никак ваша дочка? — Андрей Сергеич, высказал догадку дядя Владя.

— Ах мать твою в демократию! Да они ж целуются! Ну я им! — и он наддал газу.

Фигурки распались, подхватили велосипеды и кинулись наутек по разбитой дороге, виляя между колдобинами.

Андрей Сергеевич жал на клаксон и газ, не слыша предупреждающих криков дяди Влади. Он видел краем глаза свою дочь, крутящую педали по правой обочине, и мальчишку, удирающего по левой. Ему хотелось догнать его и выполнить наказ жены: надрать ему задницу так, чтобы помнил всю свою жизнь. Андрей Сергеевич кидал свой внедорожник слева направо и снова влево, объезжая ямы, согбенная мальчишеская фигурка в коротких шортах стремительно приближалась.

И вдруг…