Черное перо серой вороны

— Не-ет, — прошептал Жорочка, хотя фамилию расслышал. И кое-что еще, касающееся Пашки Лукашина. Но Пашка Лукашин… всем же известно, что он влюблен в Светку, что их называют женихом и невестой. И если он скажет ей, что ищут Пашку, то она, чего доброго, сама кинется его искать, чтобы спрятать куда-нибудь. Или еще что. Тогда он, Жорочка, останется ни с чем. Но тут же ему пришло в голову, что будет еще хуже, если про Пашку Светка узнает от кого-нибудь, а не от него, Жорочки.

— Я не уверен, но, кажется, Пашку Лукашина, — вновь покрывшись бисеринками пота и покраснев, прошептал он.

— Ты мне друг? — спросила Светка, сверкнув своими умопомрачительными глазищами.

— Друг, — прошептал Жорочка.

— Тогда вот что: завтра же… Нет, сегодня же поедешь со мной на велосипеде! — И пояснила, инстинктом чувствуя, чем можно пронять этого потливого и постоянно краснеющего при ней троюродного братца: — Одна я боюсь, а с тобой нет. Поедешь?

Жорочка согласно кивнул головой.

— Тогда пойди и приготовь велосипеды. Проверь, чтобы там все было прикручено и шины накачены. А я пока соберу что-нибудь поесть. — И решительно вытолкала Жорочку из комнаты: — Иди, иди! Мне надо привести себя в порядок.

И Жорочка вышел. Он догадался, что они поедут искать Пашку Лукашина. Ему бы, конечно, лучше всего отказаться от Светкиной затеи, но он не знал, как это сделать и при этом не оттолкнуть от себя Светку. Ради нее он готов на что угодно в надежде, что рано или поздно она переменит к нему свое отношение. При этом был уверен, что если полиция не знает, где искать Пашку, то Светка тем более, хотя слышал, что сказал дядя Андрей начальнику городской полиции: ищите, мол, в лесничестве у его отца или в отряде «Поиск». И они, наверное, там его и ищут. И, может быть, уже нашли. Так что ничего страшного — можно и прокатиться. Об одном только жалел Жорочка: зря он выступил на дне рождения деда против Осевкина. А выступил потому, что имел глупость в тот вечер, когда деду подносили подарки и поздравляли, сказать при Надьке, шестнадцатилетней дочери дяди Игоря, который приходится внуком деду-генералу, что он, Жорочка, если бы его власть, таких, как Осевкин, стрелял, как стреляют бандитов китайцы, о чем показывали по телевизору. И дед, слыша это, улыбнулся и одобрительно покивал головой. А Надька, заметив, что к столу направляется Осевкин, а за ним идет кто-то и что-то несет, сказала, что болтать все могут, а вот взять и сказать Осевкину, что он бандит, не может никто. Потому что боятся. И что-то кольнуло Жорочку, или толкнуло — он и сам не разобрал, и только потом сообразил, что толкнула его уверенность, что об этом узнает Светка и станет смотреть на него, Жорочку, другими глазами. Ну и так далее. Но все оказалось зря. Во-первых, зря потому, что там не было Светки, которая Осевкина особенно не любила. А не любила потому, что его не любили все. И не скрывали этого друг от друга. Но больше всего Осевкина не любил дед-генерал, потому что он коммунист. А коммунисты не любят воров и бандитов. Правда, они не любят и богатых, но и бедных они не любят тоже, а любят какого-то Маркса, который, как говорит дядя Андрей, и придумал этих самых коммунистов. Во-вторых, ему, Жорочке, здорово попало вчера от отчима. Так здорово, как никогда до этого. И маме тоже, когда она пыталась защитить своего сына. Но зато и отчиму попало от самого Осевкина, и теперь они враги. И, может быть, Осевкин убьет отчима, который тоже, оказывается, был то ли бандитом, то ли еще кем. Тогда мама или больше не выйдет замуж, или выйдет за дядю Васю. Правда, он старше ее на целых двадцать лет, но зато очень добрый и подарил Жорочке велосипед, самый крутой из всех, какие только существуют. Небось, баксов за пятьсот или даже шестьсот. Во всяком случае, второго такого в Угорске нет ни у кого.

— Куда это ты собираешься? — спросила у Жорочки мама, зябко кутаясь в шерстяной платок, но спросила просто так, от нечего делать, и Жорочка, покраснев, сказал, что они со Светой собираются кататься.

— Ну вот, — сказала мама. — Не успела приехать, а уже куда-то собралась. — И пошла по дорожке, прижимая к груди несколько глянцевых журналов, которые Жорочке читать она не разрешает, потому что они не для маленьких, а на самом деле потому, — уж о чем о чем, а об этом Жорочка знает не хуже других, — что там нарисованы голые бабы и мужики и всякие пошлости и безобразия, как говорит об этом прадед-генерал…

Глава 21