Черное пламя Раграна 2

— Хорошо, что это произошло сейчас, — добавила я. — Что мы с тобой вовремя выяснили, что к чему, и что ты не хочешь детей в том числе. Потому что я хочу. Для меня это важно. Для меня важно, чтобы у меня была семья с любимым мужчиной. С любимым и с тем, который будет любить меня. Но это не наша история, Бен, согласись.

На краткий миг мне показалось, что он сейчас рассмеется, скажет, что все это ерунда, что он меня разыграл. Что конечно же он хочет от меня детей, а Лаурой назвал не случайно, на автомате, а чтобы подразнить, но он промолчал. Промолчал и даже отступил, и опустился в кресло рядом с кроватью, а я перевела взгляд на окно. Его запечатали жалюзи, но где-то там, за этими полосками кипела жаркая яркая жизнь. Зингсприд — что дневной, что ночной, был средоточием жизни. Пламенем, огнем, силой, мощью.

Яростной, настоящей, кипучей, не как топкая мощь черного пламени, которое чуть было не превратила меня в пепел. Не превратила, и ладно. Все, что связывало нас с Беном — это то самое черное пламя, которое останется в прошлом, когда я перееду сюда. А я перееду и начну все сначала. Здесь, в Зингсприде.

С Ларом и его братом, и его отец, в отличие от Карида, никогда не узнает, что у него мог бы быть сын.

Почему-то я была уверена, что у меня опять будет мальчик. Малыш, который не унаследует от своего отца ничего, кроме черного пламени. Невыносимо похожий на Лара и на меня.

Глава 22

Зингсприд, Аронгара

Месяц спустя

Поразительно, как быстро можно переехать, когда у тебя есть цель. Цель у меня была: увезти моего еще неродившегося сына от его отца, который не хотел детей в ближайшее время. Возможно, он их вообще не хотел, а все что было сказано — было сказано для меня, но я не стала в этом разбираться. Одно дело иметь за спиной бывшего, который бизнесмен, требующего аборт, совсем другое — правящего страны, в которой, к слову, аборты запрещены.

Да, можно было бы сыграть на этом, можно было бы пойти к журналистам, развернуть все так, чтобы его репутационные риски перевесили его нежелание иметь детей или иметь детей от меня, но я просто не хотела. Не хотела всей этой грязи, всей этой гадости — мне хотелось сохранить остатки того, что между нами было нетронутым и чистым. Хотелось смотреть в глаза своему сыну и не отворачиваться, хотелось, чтобы он знал, что для меня все было в любви.

Лар категорически не хотел уезжать и устроил целый скандал: кричал, что не хочет расставаться с Нией и Беном, что хочет ездить к Зои, Дагу и Кати. Не знаю, что бы я делала в такой ситуации, если бы не Зои — она меня поддержала. И в моем решении просто уехать, и во всех истериках Лара, в которых подруга всегда вставала на мою сторону. В одну из последних встреч они проговорили с Ларом около часа. Я хоть и сидела в гостиной так и не ставшей мне родной квартиры, рядом с ними, в разговоре не участвовала. Зато очень хорошо запомнила ее слова, когда Лар опять начал возмущаться, что не будет видеться с ними.

— Мы будем видеться, обязательно. Я буду приезжать.

— Одна?

— Нет, с Дагом и Кати.

— Но мама не хочет, чтобы мы виделись часто!

— Твоя мама всегда делала так, как лучше для тебя. Позволь ей хоть раз в жизни сделать так, как будет лучше для вас двоих, — Зои взглянула на меня, быстро, коротко — и в ее глазах я прочла «троих»: кроме подруги пока о ребенке не знал никто, — а еще лучше, для всех нас. Представляешь, мы приедем к вам в гости, и все вместе пойдем в самый большой и классный аквапарк в мире!

— Аквапарк? — Лар живо заинтересовался происходящим.

— Да, и будем кататься с горок, там, где всегда-всегда тепло! Классно же!

— Классно! — Сын запрыгал на диване, а на меня посмотрел уже не так обиженно и недовольно. — Да! Да! Да!

Надо будет сводить его в аквапарк, подумалось мне в то время. А еще показать побережье, он должен увидеть его таким, каким его увидела я. Правда, пока я не представляла, что сама буду чувствовать на побережье — все, что связано с Беном, все «общие» воспоминания так или иначе вызывали боль. Такого, на удивление, с Каридом никогда не было. Когда я приняла решение расстаться с ним, то как отрубила, а здесь, стоило на минутку позволить себе слабину и лишние мысли, как в груди начинало жечь. Увы, не от пламени.

Мы объявили о разрыве помолвки сразу после возвращения из Зинсприда, создав еще один инфоповод, взбудораживший всю общественность. Потом последовала очередная волна звонков от журналистов и прочей прелести, но мне на них было уже наплевать. Я почти не заходила в сеть, избегала новостных лент, всего, что может напомнить о том, что пока еще слишком больно. С Беном мы тоже больше не встречались, но он, узнав о переезде, поставил условие, что я уеду только после того, как в моей крови не останется пламени. Я пришла в ужас, на первые анализы шла в такой тряске, что меня чуть не вывернуло наизнанку, но… анализы его медиков вновь не показали ни намека на беременность, повергнув меня в глубокий шок.