Черное Рождество

— Груз проверили? — коротко и зло осведомился Слащев.

— Никак нет! — Севрюгин почувствовал, что повышение по службе все еще возможно и, удерживая на месте норовистую лошадь, продолжил: — Сопровождающий груз господин Полупо… Полупа… сопровождающий груз господин предъявил документ с печатью военной контрразведки, удостоверяющий, что этот груз военный, специальный.

— Где документ? — Лицо Слащева, как всегда в моменты сильного гнева, больше обычного побледнело.

Севрюгин мигнул на личность в бекеше, и Слащев выхватил у того бумагу.

— Так… — протянул он, ознакомившись с документом, — военный, значит, груз… Интересно, как это я могу не знать о каком-то военном грузе? Видимо, меня плохо информируют. Штабс-капитан, вскройте вагоны!

Глаза Севрюгина загорелись злобной радостью: кажется, он сумеет подгадить ненавистному штафирке. Он спрыгнул с лошади, махнул казакам и направился к вагонам.

Шаров молча наблюдал за происходящим. Полупапия заламывал руки и закатывал глаза. Слащев медленно подошел к открытым вагонам, заложив руки за спину. Увидев их содержимое, он повернулся к Шарову. Неестественно красный рот на его бледном лице скривился в саркастическую улыбку.

— Так вот он, ваш военный груз? Интересно, как же вы намеревались применять его в боевых действиях? Спаивать красных? Тогда почему же состав идет не на север, а на юг?

— Я не знал, ваше превосходительство, — проблеял Шаров.

— Однако подпись на документе ваша. — Слащев ткнул ему под нос бумагу.

— Меня… меня ввели в заблуждение.

— Интересно, за какую сумму? — Слащев спрятал бумагу за пазуху и закончил: — Жаль, вы мне все еще не подчинены и я не могу своей волей отдать вас под суд. Но в ставку я о вашем поступке сообщу. Штабс-капитан, вагоны опечатать и реквизировать!

Товарищ Макар чувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя загнанная дичь. За каждым углом ему мерещилась засада, на улице он постоянно ощущал спиной чей-то взгляд, и огромных усилий стоило ему не оглядываться. Он постоянно петлял по городу, стараясь сбить со следа воображаемых преследователей. В каждом человеке, с которым ему приходилось иметь дело, товарищ Макар видел предателя и провокатора. Впрочем, товарищ Макар уже не был товарищем Макаром. Теперь он стал Жоржем Лапидусом, коммерсантом и биржевиком. Изменилась также его внешность: рыжеватые волосы он выкрасил в черный цвет, причесывал их гладко, причем парикмахер по его просьбе выстриг косые поганенькие височки. Товарищ Макар отпустил короткие усики, которые тоже подкрасил. Одевался он тоже в соответствии со специфической модой мелких спекулянтов с Корниловской набережной — обязательные полосатые брюки и визитка, а также белая сорочка сомнительной свежести. Мало кто мог узнать теперь в нем председателя разгромленного подпольного комитета. Но легче на душе от такой метаморфозы ему не стало.

Особенно трудно было с ночлегом. Каждый вечер он шел к кому-нибудь из сочувствующих и не мог заснуть, ожидая ночного ареста. Дважды в одном месте он никогда не ночевал, потому что к утру окончательно убеждался, что хозяин — провокатор и не привел ночью контрразведку только потому, что хотел усыпить бдительность, а на следующую ночь уж обязательно приведет. Такая жизнь совершенно измучила подпольщика. Он стал бледен как тень и вздрагивал от каждого подозрительного шороха.

Очередным вечером новоявленный Жорж Лапидус пришел к старику Корнеичу, сторожу при складе мануфактуры. Корнеич был из сочувствующих — добродушный инвалид, в далеком прошлом — солдат. Сторожка его была невелика, но аккуратно прибрана, Корнеич напоил подпольщика хорошим чаем с баранками, и у Макара в кои-то веки потеплело на душе, он почувствовал себя в безопасности. Старик был по-настоящему надежен. Жоржа Лапидуса клонило в сон.

— Сейчас вот туточки на топчане вам постелю, — сказал Корнеич, заметив усталый вид гостя.

Старик вышел из комнаты, и вдруг в ту же дверь вкатился сытый, плотный, невысокого роста господин апоплексического сложения. Товарищ Макар, мгновенно сбросив дремоту, схватился за пистолет, но толстяк уже держал его под прицелом «браунинга».

— Не дергайтесь, господин Макаров, и не волнуйтесь, я не сделаю вам ничего плохого, во всяком случае пока.

— Кто вы такой? — злобно спросил подпольщик, краем глаза пытаясь рассмотреть, не стоит ли еще кто-нибудь у двери.

— Моя фамилия Шаров.

— Шаров? Контрразведчик? Ну, сволочь старик! Предатель холерный!

— Повторяю: не бойтесь и не хватайтесь за оружие. Я здесь один. Если бы я собирался вас арестовать, здесь уже был бы как минимум взвод солдат. И не держите зла на старика. Если бы на вас так нажали, как я нажал на него, вы бы тоже предали бы кого угодно, от родной матери до родной партии. А когда я расскажу вам, чего я от вас хочу, мы с вами вообще станем лучшими друзьями.

— Сомневаюсь! — зло бросил товарищ Макар, но все же с некоторой долей любопытства спросил: — И чего же?

— Я хочу, чтобы вы убили генерала Слащева.

— О! — изумился товарищ Макар. — Белые сволочи грызутся между собой?

— Это должно вас радовать…

— Я чувствую здесь какой-то подвох.