Черное Рождество

Офицер нервно оглянулся по сторонам и, наклонившись к своему странному соседу, почти прошептал:

— У меня… вернее, у нас есть несколько вагонов спирта и водки.

— Чего вы так шепчете? — спросил Капернаумов, удивленно уставившись на собеседника. — Мы с вами что, уже в контрразведке? Здесь, у «Петлюры», слава Богу, еще не такое слыхали. Ну имеете вы несколько вагонов кое-чего, так что — из-за этого уже нужно изображать секретного агента? Я вас умоляю! Даже если вы эти вагоны где-нибудь украли, ну кому до этого есть какое-нибудь дело!

— Я не крал этих вагонов! — негромко, но зло прервал Капернаумова офицер. — Я служу на бронепоезде, и мы, отступая через Украину, натолкнулись на эти вагоны. Они стояли на путях, мы их подцепили к своему бронепоезду. Пока отступали — никому не было до них дела, а теперь мы стоим на позиции, и нам некуда деться с этими вагонами. А мы, офицеры бронепоезда… — молодой человек замялся, как бы не решаясь продолжить, пока Капернаумов не поощрил его заинтересованным покашливанием, — мы, офицеры, переговорили между собой… понимаете, господин Капернаумов, раньше или позже нам, вероятно, придется эвакуироваться, а за границей деньги будут очень нужны…

Капернаумов опустил тяжелые веки и хмыкнул:

— Гм… Можно подумать, есть такое место, где они не нужны!

— Поэтому меня командировали на поиски человека, который мог бы купить у нас эти вагоны.

— Ну что ж… — Капернаумов откинулся на спинку стула, едва не сломав ее, и с вековой печалью произнес: — Ну что ж, вы нашли такого человека. Он перед вами. Вы рады?

Не обратив внимания на сарказм в голосе собеседника, офицер снова заговорил:

— Но вы понимаете, господин Капернаумов, вам придется как-то переправить спирт из прифронтовой полосы сюда, к порту… или в другое место, которое вам нужно. А грузы сейчас очень тщательно проверяют… Вы ведь знаете, этот приказ Слащева… Именно спиртное преследуют больше всего.

— Не беспокойтесь, молодой человек, — коммерсант чуть передвинулся, при этом его необъятный живот закачался, как трясина под ногами неосторожного путника, — не беспокойтесь, Капернаумову случалось перевозить и не такое, как-то раз мне пришлось везти английский, извиняюсь за выражение, танк под видом конской упряжи. И вы думаете, кому-нибудь это не понравилось? У Капернаумова нужные люди на нужных местах, и все остаются довольны.

— Но я опасаюсь, как бы нашими вагонами не заинтересовалась контрразведка.

— Вы еще очень молоды, — грустно произнес Капернаумов, снова опустив свои тяжелые, как у Вия, веки, — не беспокойтесь, ваша молодость пройдет, это ненадолго. Если вы опасаетесь контрразведки — так это зря. Можно подумать, что контрразведка не хочет кушать. Так вы будете-таки удивлены: она тоже хочет кушать. Вам нужно, чтобы контрразведка сделалась слепая, глухая и немая? Обратитесь к Капернаумову. Вы уже сделали одну очень умную вещь в своей молодой жизни: вы встретились со мной.

— Что ж, если вы так уверены в своих возможностях… — протянул офицер с некоторым сомнением в голосе, — тогда нам с вами нужно обсудить только один вопрос: цену.

— Ну вот, — Капернаумов оживился, поднял веки и придвинулся к своему соседу, — теперь я слышу действительно интересный разговор. Цена — это то, о чем на самом деле стоит поговорить…

Неподалеку от Армянска, рядом с расположением основных сил Крымского корпуса, оборонявших Перекопский и Чонгарский перешейки, глубокой ночью по временной железной дороге, проложенной инженером Измайловским, шел бронепоезд с прицепленными к нему спереди опечатанными товарными вагонами. Дорога не позволяла делать более десяти верст в час, но бронепоезд шел и того медленнее.

Отойдя верст на десять от последних светящихся окон Армянска и убедившись, что поблизости нет ни постов, ни кавалерийских разъездов, машинист совсем застопорил состав. Стоявший на подножке головного вагона офицер подал кому-то условный сигнал фонарем. Из темноты посигналили в ответ, и навстречу бронепоезду медленно выдвинулся задним ходом маневровый паровоз. С паровоза спустились три человека в коротких бекешах. Они подошли к офицеру и поздоровались. Офицер сорвал пломбу с первого вагона и прошел внутрь со своими спутниками. Вагон был доверху заполнен аккуратными ящиками довоенной казенной водки.[10] Один из людей в бекешах вытащил бутылку, сковырнул пробку складным ножом, слегка пригубил, одобрительно кивнул. Точно так же вместе с офицером осмотрели остальные товарные вагоны. Убедившись, что все они нагружены водкой и спиртом, человек в бекеше вынул из-за пазухи объемистый пакет и протянул его офицеру:

— Можете не считать, ваше благородие. Это от господина Капернаумова, а он ни разу еще не обсчитался.

— Нет уж, — ответил офицер, — вы проверили груз, я проверю деньги.

Он развернул пакет и долго считал новенькие банкноты. Закончив подсчет, подал знак двум стоявшим неподалеку солдатам.