Черное Рождество

— Да, господин полковник, — вступил в разговор Сильверсван, — если бы убийство произошло на корабле, обязанность произвести расследование легла бы по закону на меня, как на капитана, но сейчас мы на суше, и вы — старший по званию. Кроме того, вы юрист, так что вам и карты в руки. Но… — капитан Сильверсван оглядел присутствующих, — мы все, конечно, очень доверяем познаниям полковника Горецкого. И все же как-то не верится, что вчера в этом доме произошло убийство, да еще таким изощренным способом. Отравить офицера ядом! Это когда все вокруг буквально обвешаны оружием! Ну, допустим, все же вы правы. Но не разумней было бы похоронить поручика Стасского как можно скорее, потому что день обещает быть жарким, прошу прощения, сударыня, за неприятные подробности. — Сильверсван повернулся к Юлии Львовне, но она устало махнула рукой — не извиняйтесь, мол, капитан, я в лазаретах и не такое видела. — Похоронить поручика и начать заниматься своими непосредственными делами, — продолжал Сильверсван, — которых у всех нас отыщется множество, как, впрочем, и у полковника.

— Господин капитан, — медленно проговорил Борис, — вы что же, против расследования, вам есть что скрывать?

Сильверсван поморщился чуть заметно и ответил:

— Мое личное мнение не будет играть особой роли, если каждый из нас выскажется, хочет он этого расследования или нет. Если все согласятся, я присоединюсь к большинству. Так каково ваше мнение, господа?

Ответом ему было тягостное молчание.

— Не хочу показаться неблагодарным, — начал Ткачев, — но, как совершенно справедливо заметил капитан Сильверсван, у каждого из нас есть свои собственные дела. Однако мне почему-то кажется, что расследование не займет слишком много времени. Полковник распорядится быстро. Покойный Стасский умел наживать себе врагов.

— Именно поэтому будет трудно разобраться, кто же виноват, — вставил Борис. — Я, господа, доверяю полковнику Горецкому, я знаю его давно и считаю, что на свежий взгляд легче разобраться в происшедшем. А дел у нас особенно никаких и нет. Мы с Колзаковым свободны до пяти часов, пока красные не начнут обычного артиллерийского обстрела, а ваша канонерка окончательно повреждена после вчерашнего, так что вам бы нужно уезжать отсюда по суше, но на день можете задержаться. Юлия Львовна, вы поддерживаете мою просьбу о расследовании?

— Ну разумеется, — рассеянно ответила она, ни на кого не глядя и думая о чем-то своем.

Борис даже обиделся немного, потому что после прошлой ночи Юлия не проявляла никак своего отношения к нему, держалась подчеркнуто равнодушно. Разумеется, он не требует, чтобы она при всех бросалась к нему на шею, но хоть теплый взгляд бросить украдкой она может?

— Стало быть, все уладилось, — оживился Ткачев, — просим, полковник, задавайте свои вопросы.

— Хорошо. — Горецкий обвел взглядом окружающих и снял пенсне. Лицо его при этом сделалось суровым и решительным. — Как я понимаю, сейчас здесь присутствуют все участники вчерашней неудавшейся вечеринки за исключением капитана Колзакова.

— А это как раз очень странно, потому что именно Колзаков вызывает наибольшие подозрения! — воскликнул Ткачев. — Вы, господин полковник, поймите меня правильно, у меня лично Николай Иванович не вызывает никаких отрицательных эмоций, но факты… факты говорят сами за себя.

— Вот как? — Горецкий поднял брови. — Изложите же факты, лейтенант.

— Не могу сказать, что делаю это с удовольствием, но пусть присутствующие меня поправят, если я ошибаюсь. Колзаков с покойным поручиком находились в постоянной вражде. Это заметили мы все, как только здесь появились. Поручик Ордынцев находится здесь дольше нас, он подтвердит.

Борис кивнул без особого желания.

— Далее, вчера вечером праздничный ужин, если можно так выразиться, не успел как следует начаться. То есть мы еще ничего не успели съесть, а только пили вино.

— Не все, — вставили хором Борис и капитан Сильверсван.

— Стало быть, яд был в вине, а Колзаков открывал бутылку.

— Но если бы он наливал вино из отравленной бутылки, то пострадали бы в первую очередь мы с вами! — живо прервала Ткачева Юлия Львовна. — Мне он налил первой, а потом вам. Но мы с вами живы, стало быть, в бутылке вино не было отравлено.

— А вот вы, господин лейтенант, пили с ним из одного бокала.

— Вот именно, но я жив.

— А он мертв, — угрожающе проговорил Борис, — после того как вы передали ему остаток вина.

— Что вы этим хотите сказать? — Ткачев вскочил на ноги, уронив табурет. — Я выпил то, что налил мне Колзаков, выпил быстро в отличие от Стасского и передал бокал ему. Я действительно хотел с ним, да и со всеми встретить мирно это так называемое Белое Рождество. — Он криво усмехнулся.

— А мы вообще не пили вина и не прикасались к бокалу! — воскликнул Сильверсван. — Мы смотрели и слушали ерничанье Стасского и ждали, пока он отдаст нам пустой бокал…