Черное сердце

В дверях, пропустив Полысаева вперед, Тимоха обернулся, кивком головы спросил: «Ну как?» Я показал ему большой палец: «Класс! Лучше не придумаешь».

11

На другой день Полысаев продолжил рассказ:

– Первыми в техникуме появились Самуэль и Элен. С Самуэлем у меня сложились хорошие отношения. Он частенько приходил к нам на этаж поиграть в шахматы. Мог принести с собой гитару и весь вечер петь революционные песни на португальском языке или рок-баллады на английском. Ростом Самуэль с меня, худощавый, жилистый. Сейчас ему 33 года. Он родился в столице Гвинеи-Бисау при колониальной власти. С 14 лет участвовал в борьбе против португальской администрации. Вначале помогал подпольщикам в городе, потом ушел партизанить в джунгли. Ты видел Гвинею-Бисау на политической карте мира? Ее без лупы не сразу найдешь. Партизанить в джунглях Гвинеи-Бисау – это то же самое, что вырыть землянки в центральном городском парке и устроить огневые точки за аттракционами. Во всяком случае, я не представляю, как на такой крохотной территории можно скрыться от правительственных войск.

– Это в тебе синдром сибиряка говорит, – засмеялся я. – У нас сто километров не крюк, а в Люксембурге можно камень от одной границы до другой добросить.

– После приобретения республикой независимости Самуэль перешел на комсомольскую работу. Я условно называю молодежное крыло правящей партии «комсомольским», так как тебе вряд ли будет интересно его длинное и путаное название. В 1979 году Самуэль получил распределение на учебу в СССР. Год изучал русский язык в Москве. В 1981 году приехал в наш техникум. Представь, 1 сентября ты входишь в фойе, а там – чернокожий мужик с небольшой остроконечной бородкой, в берете с красной звездой. На груди загадочный значок сверкает.

Ты видел фотографии Че Гевары? Самуэль старался ему подражать, но волосы до плеч отпустить не мог – кудрявые волосы у африканцев прут во все стороны. Если бы Самуэль попытался их отрастить, то стал бы похож на бородатого Бобби Фарелла из «Бони М». Самуэль – настоящий революционер-марксист. Настоящий, понимаешь? Он с детства увлекся идеями марксизма и антиколониализма, перечитал все труды Че Гевары об экспорте революции и организации партизанского движения. С легкостью, не заглядывая ни в какие источники, цитировал Ленина, Маркса, Троцкого.

Наш военрук Евгений Борисович Берг с первого взгляда полюбил его. Бергу примерно 45 лет, по званию он – подполковник артиллерийских войск. В праздничный день наденет парадную форму, идет по техникуму, на груди медали звенят, но все они юбилейные, а не за боевые заслуги. Не довелось Евгению Борисовичу повоевать – войны не было. А тут – настоящий партизан, герой борьбы с колониализмом. Да к тому же – марксист! Его не надо убеждать в преимуществах социалистического строя. Он сам тебе все, что хочешь, про социализм расскажет.

С первых дней Самуэль проявил себя как общественник: стал участвовать в подготовке и проведении «Вечеров мужества», «Уроков памяти». Читал со сцены стихи собственного сочинения на русском языке. Со стихотворениями у него получалось не очень, русские рифмы ему не давались, зато идеологически все было выдержано так правильно, что у сентиментальной преподавательницы обществоведения слезы из глаз катились.

Берг на уроках НВП установил свои правила, которые никто не смел нарушить. Учащийся на урок НВП должен был приходить в пиджаке, при галстуке, в наглаженных брюках. Один парень в шутку сказал, что брюк у него нет, только джинсы. Берг не задумываясь отвечает: «Джинсы так джинсы! Бери утюг, наводи на джинсах стрелки и приходи на занятия. Без стрелок я тебя до уроков не допущу». С длинными волосами у парней Берг бороться не мог, иначе ему пришлось бы полтехникума остричь. Но он нашел выход. На его уроках у парней должны быть открыты уши. Тимоха в то время носил волосы чуть ли не до плеч, рокера из себя строил. Так вот он перед уроками брал у девчонок шпильки-невидимки и закалывал волосы так, чтобы уши оставались открытыми.

– Сейчас же у Тимохи короткая прическа. Что изменилось?

– К армии готовится. Он даже бегать по утрам решил, да все как-то не получается, все на следующий понедельник переносится.

Не всем такое дружеское расположение военрука к иностранцу понравилось. Представь – нас он тиранит, а с Самуэлем разговаривает не как со студентом, а как с коллегой, с равным. Решили пошутить. Как-то перед уроками в аудитории, где должны были проходить занятия у иностранцев, написали мелом на классной доске «ККК», что означает Ку-клукс-клан. Самуэль вошел первым, молча стер надпись. Вечером в общежитии, говорит: «Что вы, как шакалы, на доске пишете? Вкопайте на стадионе под нашими окнами крест и подожгите его»[4]. Больше у нас шуток на расовые темы не было.