Черное сердце

Лилины мягкие губы касаются моих. Один поцелуй следует за другим, я будто тону. Мои пальцы в перчатке очерчивают ее щеку, ямочку на шее, и Лила тихонько стонет. Кровь у меня вскипает, приливает к животу.

Лила быстро развязывает мой галстук. Я чуть отстраняюсь, чтобы взглянуть на нее. И она с улыбкой одним движением сдергивает его с моей шеи.

Я вопросительно поднимаю брови.

Она со смехом поднимается на ноги и протягивает мне руку.

– Пошли.

Я тоже встаю. Рубашка успела вылезти штанов. Мы снова целуемся, наощупь поднимаясь по лестнице. На минутку останавливаемся, и Лила скидывает сапоги, цепляясь за стенку и за меня. Я стряхиваю с себя пиджак.

– Лила… – но больше ничего сказать не успеваю – она расстегивает мою рубашку.

И рубашка летит прямо с лестницы на пол прихожей.

Мы вваливаемся в мою комнату, где я столько раз мечтал о Лиле, где боялся, что больше никогда ее не увижу. Все эти воспоминания сейчас меркнут, становятся неважными, когда ее такая настоящая затянутая в прохладную кожу рука скользит по моему напрягшемуся животу, по предплечьям. Я с шумом втягиваю воздух.

Чуть отступив, Лила зубами стягивает перчатку со своей руки. Роняет ее на пол. Перчатка падает, и я провожаю ее взглядом.

Хватаю обнаженную Лилину руку и целую ее пальцы, Лила смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Прикусываю основание ладони, и она стонет.

Трясущимися руками стягиваю собственные перчатки. Я ощущаю на языке вкус Лилиной кожи. Меня лихорадит.

Если завтра, когда за мной явятся федералы, мне суждено умереть, пусть это будет последнее мое сокровенное желание. Вот это. Смотреть, как легонько опускаются ее ресницы. Как пульсирует жилка на шее. Чувствовать, как она дышит мне в губы. Вот это.

Я был с девчонками, к которым что-то испытывал, и с теми, к которым не испытывал ничего. Но никогда не был с той, которую люблю больше всего на свете. И теперь меня охватывает страстное желание сделать все правильно.

Дотрагиваюсь губами до шрама на ее шее. Ногти Лилы впиваются мне в спину.

Лила отстраняется, сдергивает через голову свою рубашку, швыряет ее на пол. На ней голубой кружевной лифчик с бабочками. Вот она снова у меня в объятиях, губы приоткрыты. Дотрагиваюсь обнаженными руками до ее мягкой, нежной кожи, и Лила выгибается.

Непослушными пальцами расстегивает мой ремень.

– Ты уверена? – спрашиваю я, чуть отпрянув.

Вместо ответа она делает шаг назад, расстегивает лифчик и бросает его поверх рубашки.

– Лила, – беспомощно говорю я.

– Кассель, если мне придется это обсуждать, я тебя убью. В самом прямом смысле. Удавлю твоим же собственным галстуком.

– А я думал, галстук остался внизу, – я изо всех сил пытаюсь вспомнить, что это я собирался обсуждать, и тут она снова меня целует. Запускает пальцы мне в волосы, притягивая меня поближе.

Сделав два шага назад, мы падаем на кровать, раскидывая подушки.

– А у тебя есть?.. – выдыхает Лила, прижимаясь ко мне обнаженной грудью.

Я вздрагиваю от каждого слова, заставляю себя сконцентрироваться. Но все равно не сразу понимаю, что она имеет в виду.

– В бумажнике.

– Ты знаешь, у меня в этом деле опыта мало, – голос у нее дрожит, будто от внезапно нахлынувшего волнения. – Один раз только было.

– Мы можем остановиться, – я убираю руки, прерывисто втягиваю воздух. – Надо…

– Если ты остановишься, я тебя тоже убью.

И я не останавливаюсь.

Глава тринадцатая

Когда я просыпаюсь, солнце уже вовсю светит в грязное окно. Протягиваю руку, но голые пальцы натыкаются не на теплую Лилу, а на скомканные простыни. Ее уже нет.

«Кассель, я всегда тебя любила».

Мое тело помнит прикосновения ее рук. Я лениво потягиваюсь, и в позвоночнике приятно щелкает. В голове кристально ясно – никогда со мной такого еще не бывало.

Лежу и с улыбкой пялюсь на потрескавшуюся штукатурку на потолке. Представляю, как Лила на цыпочках выбралась из комнаты, пока я спал, чуть помедлила, решая, не вернуться ли – не поцеловать ли меня на прощание. Записку не оставила, как сделала бы на ее месте обычная девчонка. Нет, конечно. Не захотела показаться сентиментальный. Оделась в ванной, сполоснула лицо, подхватила сапоги и побежала в одних чулках к машине. Тайком пробралась в свой роскошный пентхаус, пока ее папочка, преступный гений, не проведал, что его дочка провела ночь дома у парня. У меня.

Улыбка никак не желает сходить лица.

Она меня любит.

Наверное, теперь можно умереть счастливым.

Откапываю в родительской спальне потрепанную кожаную сумку, запихиваю туда пару футболок и самые нелюбимые джинсы. Нет смысла брать с собой нормальные вещи – я ведь не знаю, куда отвезет меня Юликова и увижу ли я потом еще когда-нибудь эту сумку. Прячу бумажник и удостоверение личности под матрас.

Цель у меня простая – выяснить, не собирается ли Юликова меня подставить; поработать над Пэттоном, чтобы он не смог навредить маме, а потом вернуться домой.