Черное сердце

– Могу себе представить, – говорю я.

Хоть бы он уже заткнулся. Доктор кивает.

– Итак… Мне нужны деньги. Пять сотен вперед, как и сказал секретарь. Может, понадобится и больше, в зависимости от ситуации, но пять сотен прямо сейчас.

Я оглядываюсь на Уортона, и тот торопливо бросается к столу и открывает нижний ящик. Там лежит толстая пачка денег – наверно, ему часто приходится расплачиваться наличкой.

– Вот вам тысяча, – говорит завуч, трясущейся рукой протягивая деньги. – Давайте сделаем так, чтобы все кончилось благополучно. И чтобы никаких осложнений, вы меня поняли?

– На деньгах всегда очень много микробов. Грязная штука. Возьми их, пацан, и положи мне в сумку, – приказывает доктор Док. – Достань оттуда банку йода. Но прежде иди и помой руки.

– В перчатках? – спрашиваю я.

– Нет, сами руки. У тебя будет пара одноразовых перчаток. Твоим все равно конец.

Я отправляюсь в туалет и яростно тру мылом ладони. И предплечья. Про перчатки он прав: они все в крови, и руки под ними тоже. Брызгаю водой в лицо. Я голый по пояс, надо бы чем-то прикрыться, но нечем: футболка в ужасном виде, а пальто осталась на полу в кабинете.

Возвращаюсь к Сэму. Черная сумка уже открыта: там полно пузырьков, бинтов и зажимов. Доктор раскладывает жуткого вида металлические инструменты на маленьком столике. Я достаю пару тонких одноразовых перчаток и бутылку йода.

– Кассель, – слабым голосом говорит Сэм. – Со мной ведь все будет хорошо?

– Я тебе обещаю.

– Передай Данике, что мне очень жаль, – в уголках глаз у него слезы. – Передай маме…

– Заткнись, Сэм. Я же сказал, с тобой все будет в порядке.

Доктор фыркает.

– Возьми-ка марлевый тампон, смажь его йодом и обработай рану.

– Но… – я не очень понимаю, как это сделать.

– Разрежь ему штаны, – сердится доктор. У него в руках коричневый пузырек и большая игла.

Стараясь унять дрожь в руках, я достаю из сумки ножницы и разрезаю Сэмовы штаны с накладными карманами. До самого бедра. Вот она – рана, прямо над коленом, маленькая дырочка, из которой льется кровь.

Когда я промокаю рану смоченным в йоде тампоном, Сэм дергается.

– Все хорошо, Сэм, – успокаиваю я.

На другом конце комнаты Уортон опускается в кресло и закрывает лицо ладонями.

К нам подходит доктор. Легонько постукивая по шприцу, он объясняет:

– Это морфий. Чтобы обезболить.

Сэм смотрит на него, вытаращив глаза.

– Тебе нужно седативное перед операцией.

Сэм сглатывает, берет себя в руки и кивает. Доктор вкалывает ему иглу вену. Сосед издает полустон-полубульканье.

– Как думаешь, он ей действительно нравится?

Я понимаю, кого Сэм имеет ввиду – Баррона. И не очень понимаю, что ответить.

Доктор переводит взгляд с него на меня.

– Нет, – говорю я. – Но, наверное, тебе сейчас не об этом надо волноваться.

– Это отвлекает… – глаза у Сэма закатываются, он обмякает.

Может, уснул.

– Теперь ты должен его держать, – приказывает доктор. – Пока я буду доставать пулю.

– Что? Как его держать?

– Главное, чтобы сильно не дергался. Нога должна быть неподвижной, – он оглядывается на Уортона. – Эй вы, идите сюда. Мне нужно, чтобы кто-нибудь подал мне щипцы и скальпель, когда потребуется. Наденьте эти перчатки.

Завуч встает и нетвердой походкой идет к нам. Обойдя стол, я кладу одну руку Сэму на живот, а другую на бедро, придавливая их всем своим весом. Сэм поворачивает голову и стонет, он без сознания. Я тут же отскакиваю.

– Держи его! Он ничего не запомнит, – велит доктор.

Слабое утешение. Я сам многого не помню, но это не означает, что всего этого не было.

Снова прижимаю Сэма к столу.

Доктор Док наклоняется и надавливает на рану. Сэм снова стонет и дергается. Но я держу крепко.

– Он будет в полубессознательном состоянии. Так безопаснее, но тебе обязательно нужно его держать. Думаю, пуля еще внутри.

– И что это значит? – спрашивает Уортон.

– Это значит, что надо ее достать. Дайте скальпель.

Когда кончик скальпеля надрезает кожу, я отворачиваюсь. Сэм извивается, вырывается – приходится всем своим весом прожимать его к столу. Когда я снова поворачиваю голову, то вижу глубокий надрез, из которого выливается кровь.

– Расширитель, – командует доктор.

Уортон протягивает нужный инструмент.

– Кровоостанавливающий зажим.

– А что это такое? – спрашивает завуч.

– Серебристая такая штучка с загнутым концом. Вы не торопитесь. Это же не я истекаю кровью.

Я бросаю на доктора самый злобный взгляд, на какой только способен, но он и не смотрит – втыкает инструмент прямо в ногу Сэму. Тот тихонько стонет и чуть дергается.

– Тихо, – говорю я. – Уже почти все. Почти все.

И вдруг из раны прямо мне в лицо брызгает кровь. Я в ужасе отпускаю Сэма, делаю шаг назад, и сосед едва не падает со стола.

– Идиот, держи его! – орет доктор.

Я бросаюсь вперед прямо на Сэма. Кровь вытекает из раны толчками, в такт пульсу. Так много крови. От нее слипаются мои ресницы, она размазалась у меня по животу, по груди. Пахнет кровью, во рту вкус крови.

– Если я говорю, что нужно держать, это не шутка! Ты что, хочешь, чтобы твой друг умер? Держи его! Нужно найти сосуд, который я задел. Где там зажим?