Черное солнце

– Кончайте острить! На острове Большевик, по нашим данным, действующих полярных станций в настоящее время нет. Поэтому я прошу вас посмотреть на месте, в чем там все-таки дело. Срочно выяснить и доложить. Вы меня поняли? – непререкаемым тоном приказал генерал.

– Есть, товарищ генерал, разберемся и доложим. В кратчайшие сроки. Только непонятно, почему этим вопросом не может заняться береговая охрана ФСБ? У нас и так дел по горло.

– Подполковник! – повысил голос генерал. – Не заставляйте меня вам дважды, как сопливому лейтенанту, ставить задачу. У меня все. Отбой.

* * *

…С верхней палубы мне было отлично видно, как катер с Егором и Белосветовым отвалил от «Академика Виноградова» и взял курс на берег. Я перевела окуляры отличного цейсовского бинокля, любезно выданного мне капитаном, чуть левее и вверх. На крутом обрывистом склоне возвышался над морем большой деревянный крест с табличкой. Что там было начертано, как я ни старалась, прочесть не смогла. Опустив бинокль ниже, я на несколько секунд остановила взгляд на огромном, явно старинном, ржавом якоре, лежащем у подножия креста. Дальше виднелись жилые и рабочие блоки полярной станции, разбросанные достаточно далеко друг от друга по прибрежной равнине. На всех дверях в пределах видимости висели большие замки, а окна на совесть заколочены толстыми досками. На совершенно открытом пространстве вокруг сооружений станции не было заметно ни единой души. На первый взгляд территория полярной станции казалась абсолютно безлюдной. Я снова перевела бинокль на катер. Он уже был довольно далеко, обходя справа полярную станцию и высокий, изрезанный волнами и льдами берег мыса, и держал курс на небольшую бухточку с песчаной отмелью. Вот наконец он ткнулся носом в прибрежный песок, и мои друзья, выскочив из катера, вытянули его на берег. Постояв немного, видимо определяя порядок дальнейших действий, Егор с Белосветовым бегом направились в сторону станции и через несколько минут скрылись из виду в небольшой балочке, неглубоким шрамом протянувшейся по равнине.

Я зябко поежилась. Затем, еще раз внимательно осмотрев обширную территорию законсервированной полярной станции и окончательно убедившись в отсутствии на ней каких-либо живых существ, опустила бинокль и отправилась на мостик. Честно говоря, со вчерашнего дня у меня сильно разболелась рана на плече. Скорее всего, я застудила руку во время нашего последнего погружения к фашистской субмарине. Вода была просто ледяная, это чувствовалось даже через шерстяное белье и утепленные гидрокостюмы. При Егоре, дабы он не уложил меня в приказном порядке в судовой лазарет, я молча терпела боли, перебиваясь анальгетиками. Теперь же, воспользовавшись благоприятным моментом, пока Егор на судне отсутствовал, я отправилась к судовому врачу. Спустившись по трапу в медкабинет, я постучалась в дверь и, услышав «войдите», решительно зашла внутрь. И сразу очутилась в царстве голубого света бактерицидных ламп и неистребимого запаха карболки.

Доктор был как две капли воды похож на капитана судна. Я даже вначале опешила. И несколько секунд откровенно разглядывала этого средних лет высокого бородатого мужчину в толстом свитере и накинутом на плечи белом халате. Судовой врач просто чудом умещался на малюсеньком табурете, приставленном к такому же крохотному, почти игрушечному письменному столику.

– Чем обязан визиту столь прекрасной незнакомки? – широко улыбнулся доктор и, приподнявшись, коротко представился: – Борис Теплов, судовой врач.

– Здравствуйте, доктор. Наташа, – протянула я ему ладошку, которую он сразу сграбастал своей огромной лапой и, осторожно пожав, тут же отпустил, указав мне на круглый стульчик напротив.

– Итак, я весь во внимании, – улыбнулся Борис.

– Доктор, десять дней назад я получила небольшую травму и вот теперь второй день мучаюсь. Ноет, дергает, в общем, болит, – я без лишних слов скинула куртку и водолазку, выставив под свет настольной лампы больное плечо.

Доктор открыл ящик стола, достал, к моему удивлению, очки и водрузил их на нос, отчего в мгновение ока приобрел такое поразительное сходство с мультяшным Айболитом, что я невольно улыбнулась.

– Ну-ка, посмотрим, что у нас тут, – доктор снял повязку с моего плеча и, надев медицинские перчатки, стал осторожно осматривать рану.

Я, не удержавшись, из чисто профессионального интереса (все-таки в свое время окончила Второй мединститут) скосила глаза. Рана почти совсем затянулась, но по краям виднелась ярко выраженная гиперемия, с небольшими очагами нагноения в центре.

– Ну-с, барышня, – доктор закончил осмотр и уселся за стол, – ничего страшного я пока не вижу. Сейчас наложим повязочку с одной чудодейственной мазью, и дня через два, я думаю, все пройдет.

Закончив с перевязкой, доктор еще раз осмотрел свое творение и, оставшись довольным своей работой, произнес:

– Одевайтесь.

Отвернувшись к раковине, он стал снимать перчатки. Вот тут-то я и услышала то, что меньше всего ожидала, а именно: где-то наверху дробно и достаточно громко простучала автоматная очередь.