Черное Солнце

– Еще один талант. Сперва бой, теперь – резьба по дереву. Кто ты вообще такой? – Она хотела сказать это легкомысленно, пошутить, но вышло грубо.

– Я научился этому еще подростком, – сказал он. – Я был трудным ребенком – заблудившимся в своем собственном мирке и, надо признать, весьма рассеянным. У меня был наставник, обучавший меня дисциплине с помощью резьбы по дереву. – Он сжал губы, словно задумавшись о чем-то на мгновение. – Он не был добрым человеком. Часто бил меня, чтобы научить терпеть боль. Но при этом он научил меня делать красивые вещи, работать руками. – И Серапио протянул ей на правой ладони свою поделку.

Ксиала осторожно взяла деревянную фигурку. Это была она. Ну, не совсем она, а скорее морское существо – женщина с рыбьим хвостом. Мастер подробно вырезал отдельные чешуйки и теперь рисовал резцом длинные волны волос – столь мелкие, что они, казалось, шевелятся.

– Как красиво, – прошептала она.

– Это тебе, – сказал он. – Как только я закончу.

– Почему ты ничего не вырезал на корабле? – с любопытством спросила она. – Мы столько дней провели в море – и ты не сделал ни одной.

– Не было дерева, – просто сказал он. Достаточно простой ответ. – Что ты думаешь о наших хозяевах?

Она коснулась незаконченной фигуркой колена Серапио, возвращая ее ему.

– Хорошие люди, – сказала она. – Симпатичные. Родственные. Хотя в своей заветной игре не так уж и хороши, – рассмеялась она, коснувшись ладонью выигрыша.

– Ты им веришь?

– Более или менее, – сказала она. – Дяде – чуть меньше. Он странно смотрит на тебя, Серапио. Как будто что-то от тебя хочет.

– Я знаю.

Она удивленно глянула на него.

– По материнской линии он Водомерка, поэтому он относится именно к этому клану, но он сказал мне, что его дед по отцовской линии был убит в Ночь Ножей. Он – Черная Ворона.

– То есть он член твоей семьи?

– В некотором роде.

– И что он хочет?

Он снова взялся за стамеску, принявшись вновь резать по дереву. Мягкий царапающий звук от скользящего по дереву инструмента зашелестел по комнате.

– Айше рассказывала тебе о культистах, как она их назвала. Об Одохаа.

– Она мне почти ничего не сказала. Просто какая-то религиозная группа, ненавидящая Наблюдателей. Так называются жрецы, верно? Те самые, с которыми ты собираешься встретиться.

Он кивнул, его руки продолжали скользить по вырезаемой статуэтке.

– Она сказала, что думает, что ты один из них.

– Жрец?

– Культист.

– Дядя рассказал мне об Одохаа, – задумчиво сказал Серапио. – Они молятся о возвращении Бога-Ворона, и есть пророчество, которому они следуют. Пророчество, гласящее, что бог вернется, освободит их от власти Наблюдателей и приведет Черных Ворон к славе.

Ксиала фыркнула.

– Я никогда особо не интересовалась пророчествами и судьбами. Я предпочитаю жить без предначертаний, знать, что женская судьба зависит от нее самой, а не от старческих изречений и пыльных свитков. Опять же, пророчества всегда сбываются не так, как полагается. Они обещают, что придет спаситель, а он кончает тем, что пожирает младенцев, или пинает щенков, или еще чем-нибудь в этом роде, а глупец, получивший это пророчество, всегда кончает смертью. Кроме того… – Она вспомнила о погибшей команде и дюжине других экипажей, что плавали с ней эти годы. – Пророчества – питательная среда для авантюристов. Оправдание плохих поступков. Им нельзя доверять. – Она потерла мизинцем о безымянный палец. – Чтобы получить шанс у судьбы, они украдут даже твои кости.

Пока она говорила, Серапио продолжал упорно работать, но стоило ей замолчать – и он сразу остановился.

– Мне кажется, ты не понимаешь.

– Не понимаю – что?

Он помолчал немного и снова принялся за работу: пальцы ловко сновали по дереву, создавая фигурку из жалкого обрубка.

– Я – исполнение их пророчества.

Ее первой реакцией был смех. Пророчества не любят сказки на ночь и не одалживают тебе лишнюю одежду. Пророчества не говорят на отвратительном кьюколанском и не могут не знать, как есть проклятую рыбу. И уж конечно, они не прижимаются к тебе всем телом, когда ты слишком много выпила и испытываешь к себе жалость.

Но они умеют разговаривать с птицами. Они пахнут магией. И, звезды и небо, могут заставить солнце бояться их.

– Мать Вода! – пробормотала она. – Ты серьезно…

Он кивнул.

– Но… как? Ты… ты же просто человек! Я думала, в пророчествах действуют рожденные от смертных женщин дети богов, ну или что-то в этом роде.

– Бога можно сотворить и иначе, – тихо сказал он, руки без остановки сновали по дереву. – Найти и подготовить нужное сырье, отлить его в форму, что сможет вместить бога.

– О чем ты вообще говоришь, Серапио? О том, что ты бог? И что тогда вообще такое – бог? Я… Я не понимаю!