Черное Солнце

– Это старое имя Бога-Ворона, на языке людей, позднее ставших Черными Воронами. Это твое настоящее имя, и, видимо, его нельзя произносить легкомысленно. По крайней мере, тебе.

Серапио кивнул, понимая, что это правда. Само знание его имени было силой, причем совсем не той, которую он мог контролировать. Знание его произношения было достаточно для того, чтобы высвободить то, что таилось внутри.

– Все именно так, как предсказывала Саайя, – мягко и недоверчиво усмехнулся Поваге. – Она сделала это. Не могу поверить, что она это сделала.

Что она сделала?

Поваге схватил Серапио за руку и сильно встряхнул. Зубы выстукивали барабанную дробь, а желудок скрутило от непривычной пищи.

Он лежал в хрупкой траве, выжатый и беспомощный, дрожащий от обрушившейся на него надвигающейся зимы, а старый священник все смеялся.

– Мальчик мой, – сказал он с благоговением в голосе, – ты больше, чем просто сосуд. Ты – оружие, которое поставит на колени Жреца Солнца и всех Наблюдателей.

Глава 26

Море Полумесяца

325 год Солнца

(за 9 дней до Конвергенции)

Есть только два типа мужчин: одни предают тебя чуть раньше, вторые – чуть позже.

Поговорки тиков

Ксиала не знала точно, сколько она спала, но, когда проснулась, уже наступила ночь. Девушка снова находилась в комнате Серапио, снова лежала на подстилке на полу и думала, что, возможно, все это ей приснилось. Нож Бейта, скользнувший по ее горлу, отчего она захлебнулась собственной кровью, ужасная смерть Келло, разорванного на части воронами, Серапио, стоящий на неестественном ветру, подобно темному богу, сотканному из перьев, крови и мести.

Рана на горле пульсировала. Она прижала руку к горящему от боли месту и обнаружила свежую повязку. Пусть Ксиала и не истекала кровью, но рана все еще казалась свежей и достаточно реальной для того, чтобы доказать, что уничтожение ее команды и все остальное произошедшее не было сном.

Она осторожно повернула голову, надеясь, что привычно увидит Серапио, сидящего на скамейке, но рядом никого не было.

Она закрыла глаза, позволила мыслям плыть свободно. К золотистым песчаным пляжам и безудержному детскому смеху. К женщинам, чистящим сети и чинящим дома с соломенными крышами. К запаху соли и солнца. К месту, где не было ни одного мужчины на сотню миль вокруг.

К дому.

Тоска по дому, такая глубокая, что это напугало ее, впилась в сердце. Ей хотелось домой.

Но это был не вариант.

Разум заполнило новое видение. Мать с лицом потемневшим, как грозовая туча. Ксиала, стоящая на коленях в луже чужой крови. Старейшина деревни, шевелящая губами в молитве, превращающейся в проклятие, когда Ксиала бежала, спотыкаясь и падая, к темному океану, и слезы смешивались с морской солью, когда она плыла, спасая собственную жизнь.

Она подтянула колени, обхватила ноги руками и позволила слезам беззвучно течь по щекам. Через некоторое время она снова заснула, но вместо спасительного сна ее ждали лишь кошмары. Чужая кровь и проклятия, гонящие прочь, и на этот раз птицы с черными крыльями.

* * *

В следующий раз, когда Ксиала проснулась, она была этому только рада. Она тут же заставила себя встать, протерла лицо влажной тканью и выпила несколько глотков драгоценной воды. Потом вспомнила, что вся команда мертва и на двоих людей воды точно хватит, и принялась жадно пить из глиняной фляжки, пока та не опустела.

Серапио сидел на капитанской скамье на корме, завернувшись в свою черную мантию, опустив голову и положив руки на колени, и выглядел он очень по-человечески и очень уставшим. Ксиала направилась к нему и остановилась. Справа виднелся засунутый под холщовую парусину, порвавшуюся во время шторма, бочонок с бальше, оставшийся после пиршества на Потерянном Мотыльке. Ксиала скинула остатки парусины, подхватила бочонок и села напротив Серапио.

Тот даже голову не поднял, чтобы поприветствовать ее, хотя должен был знать, что она здесь.

Она смахнула крышку с бальше и запрокинула бочонок, позволив браге стечь в горло. Глотать было больно, поскольку рана еще не зажила, но вкус бальше был столь приятен, что это не имело никакого значения. Сделав еще один глоток, она протянула бочонок Серапио, прикоснувшись к его колену.

– Это напиток из нашего прошлого, там, на песке, – тихо сказал он. – Я узнал его. Пахнет ужасно.

– Запах неважен, – терпеливо сказала она. – Важно то, как ты себя чувствуешь после этого.

– Это алкоголь?

– Надеюсь.

Он покачал головой.

– Я не пью алкоголь.

Она вздохнула, единственная вещь, которая могла растопить лед между ними, была уничтожена.

– Ну что ж, значит, мне больше достанется. – Она вновь наклонила бочонок к себе, делая новый глоток, а затем поставила бальше на скамью рядом.

Ксиала ждала, что Серапио что-то скажет в ответ, но тот снова погрузился в молчание. Тишина казалась столь необъятной, словно он заговорит еще не скоро. А может, и никогда.