Черное солнце (СИ)

Он потупился. На секунду в нем вырвалась простая солдатская речь, грубая и постыдная для приличного общества. Вспомнилось, как с тренировочных площадок дома доносились ругательства и брань, когда мы тайком подглядывала за тренировками Лео и Вала. А еще я помнила, как решила при Софии на спор похвастаться своим лексиконом, за что тут же получила от побледневшей наставницы — даме не подобает так выражаться.

Я сделала вид, что ничего не услышала, за что брат остался благодарен.

— С Адой у нас как-то сначала не заладилось. Но под колючей скорлупой, оказалось, прячется интересный человек. Хотя на язык она все еще остра — такой палец в рот не клади.

— Нашу Каталину напоминает чем-то.

Сначала я хотела возразить такому замечанию, но, поразмыслив, решила, что все же доля истины в этом есть.

— Кажется, Ада как-то упоминала, что ее братья служат в Белой гвардии, — припомнила я наш с ней разговор.

— Да во Втором Легионе этих Набелит что собак у мясницкой лавки, — недовольно фыркнул он. — Арраканцы еще ладно — отдаю должное их мастерству, потерпеть их заносчивость еще можно, а эти-то… Подавай им лучшие поручения, лучшие отряды для патруля, личные приемные… — Лео не на шутку разошелся в своих причитаниях. — И хотя бы службу свою несли, как положено, так нет. Мне знакомый из четвертого взвода жаловался, что все канцелярскую работу скидывают, не стесняясь, на младших офицеров, а сами только и дело что жалование прогуливают да подлизываю за… — он снова осекся. — Задабривают, в общем, нужных людей ради хороших назначений.

— Странно, что имперцы, с их любовью к законопорядочности, еще не отправили под Трибунал всех взяточников.

— Законопорядочность часто заканчивается там, где есть деньги и власть, — проскрипел сквозь зубы Лео. — Некоторых не останавливают ни плеть, ни разжалование. Они готовы рискнуть всем. Многие и вовсе пользуются своей карьерой только для того, чтобы заработать денег за двадцать пять зим контракта, а потом возвращаются обратно в провинции и преспокойно живут на накопленные средства.

— Я думала, что все в основном поголовно за имперским гражданством гонятся. Иначе выше капитана все равно не подняться.

— Да это не обязательно. Можешь отслужить хоть все двадцать пять рядовым или сержантом, и в ус не дуть. Можешь пахать годами, чтобы был шанс подняться по службе выше. А можешь подлизаться к начальству, чтобы себе должность получше выбить. Тем более, все равно раньше, чем черед пятнадцать зим службы на гражданство провинциалы претендовать не могут. Только в каких-то исключительных случаях.

— Ну ты вот всего за шесть зим стал Хранителем Чести, — поддела его я. — Мне стоит спрашивать, кого ты «задабривал», чтобы так взлететь?

Я ожидала, что Лео по привычке отшутится в ответ, но он внезапно стал пугающе серьезен.

— Ты не знаешь, сколько мне пришлось трудиться, чтобы доказать, что с моим именем стоит считаться не только потому, что я «аристократишка из захолустья», — глаза Лео странно блеснули, а в голосе прошелестело предостережение, которое сразу же осадило меня.

— Прости, я не хотела тебя задеть… — пролепетала я. — Поверь, я очень горжусь тобой и ничуть не сомневаюсь, что всего что ты добился — заработано тяжким трудом.

Постепенно мы перешли от бесед о Столице к рассказу о минувших годах, но тут мой рассказ был скуп на подробности. Даже когда я писала брату в Столицу, всегда мой рассказ был пересчетом бесконечно тянущихся дней, полных будничной рутины, а то и вовсе праздной лени. Жизнь в обратном отсчете до дня, когда мне суждено было покинуть отчий дом, отмерялась лишь сменой сезонов. Сейчас, когда я перечисляла все это вслух, что даже становилось досадно от того, что я так бесполезно прожигала жизнь день за днем.

Потом пришла моя очередь расспрашивать брата о его прошедших годах, о которых я знала ничтожно мало. Рассказ парень вел осторожно, со знакомой манерой — старался не взболтнуть ничего лишнего.

— В Кадетском корпусе первое время было тяжело. Я сразу же нашел себе компанию ребят из Домов Торвальд, Традсон и Мунридж. Я думал, что мы все вместе пойдем дальше, тем более они сами горели желанием сделать карьеру в Империи, но… — он раздраженно повел плечами. — Стоило их отцам пообещать им хорошую долю наследства или хорошую партию на выданье, так через два года их и след простыл… Так я и подружился с теми, кто больше ценил возможности, которую дает военная карьера, и больше не сомневался в своем выборе.

— Ты ни разу не писал мне об этом, — голос мой был немного обиженным из-за того, что брат за все годы нашей переписки ни разу не упоминал о своих терзаниях.

Все это время я тешила себя уверенностью, что брат решил с самого начала решил пойти по хоть и не слишком почетному для маркиза пути, но хотя бы чтобы не прозябать в тени старшего брата всю свою жизнь.

— Я… не был уверен, что поступаю правильно по отношению к своему Дому, — слова комом встали поперек его горла. — Но потом, когда пробыл здесь почти год, я вспомнил детские годы, когда мы еще жили здесь с…