Черное Солнце. За что убивают Учителей (том I)

В глазах Учителя отразилось изумление, а уже в следующий миг прямые брови сошлись на переносице, как два клинка.

— Как смеешь… ты!.. — Первородный осекся, задохнувшись от поднявшегося к самому горлу гнева. — Как смеешь ты, неблагодарный звереныш, пренебрегать моею милостью? Лишившись ее, ты вернешься туда, откуда я тебя взял!

Что он наделал… вот-вот непререкаемая воля Учителя снова завяжет его узлом, призвав власть печати. Но в этот раз, упрямо стиснув зубы и выпрямившись во весь рост, Элиар решил не поддаваться. Что-то разгоралось в груди, что-то горячее, мучительное, неясное. Нет, ни за что! Пусть наставник сломает его, но больше не согнет. Лучше умереть на месте от дикой боли, чем продолжать унизительное, рабское существование недочеловека!

В голове закрутились нахлынувшие вдруг воспоминания: большая печать контроля, наложенная на Аверия, которую он будто бы накладывал сам, смотря из глаз Учителя. В тот момент Элиар не ухватил всех нюансов этого тонкого ментального ограничения, но не так давно имел возможность в полной мере испытать его на себе, когда Красный Феникс призывал силу Запертого Солнца против своего ученика. Теперь всё встало на свои места. Теперь он мог понимать, что происходит, и, самое главное, мог сопротивляться.

Сам потрясенный силой своего сопротивления, Красный Волк не отводил взгляда от лица наставника, искаженного не свойственной ему яростью. Прочные нити духовных связей, проходящих прямо сквозь их сердца, натянулись, натянулись сильнее и…

И — в момент наивысшего напряжения лопнули!

Большая печать контроля и повиновения была повреждена. Алое солнце Учителя на горле начало обильно кровоточить, будто вырванное с корнем.

Элиар задышал полной грудью. О, как давно мечтал он выцарапать это проклятое паучье солнце! Стереть позорное клеймо, говорящее о вечной принадлежности его светлости мессиру Элирию Лестеру Лару! Конечно, сам материальный отпечаток, выжженный каленым железом, никуда не делся, но сакральные нити оказались разорваны: в то роковое мгновение духовная связь Учителя и ученика была уничтожена навсегда.

Как же больно. С трудом разлепив веки, бешеным взором Элиар обвел окрестности, не сразу сообразив, что именно произошло. От разрушения созданной им печати, Учителя мощно ударило отдачей, отшвырнуло на десяток шагов и хорошенько припечатало о ствол одного из кленов. Словно туго скрученная пружина распрямилась и с силой отбросила того, кто сжимал ее долгие годы. Пустым взглядом Красный Феникс Лианора глядел прямо перед собой, из губ его вязко сочилась пурпуровая кровь, похожая на виноградное вино. От сотрясения строгая прическа распалась, черно-серебряные пряди в беспорядке рассыпались по плечам, делая Учителя таким уязвимым, таким беззащитным на вид. Они словно бы поменялись местами, и ситуация перевернулась с ног на голову, став совершенно дикой, невозможной.

Клёны Ром-Белиата чуть слышно шелестели вокруг, тревожимые лёгким бризом — яркие, алые, алые. Острые лезвия листьев ранили, бередили душу пронзительной красотой: цвет их был насыщенным и густым, словно у закатывающегося в океан осеннего солнца. И винная кровь Учителя была такого же невозможного, невыносимо прекрасного цвета, как эти кленовые листья. Кровь медленно заполняла лёгкие, дыхательные пути и рот, с каждым судорожным выдохом выплескиваясь наружу. Элиар замер, лишившись дара речи, завороженно глядя на лотосную кровь, темными пятнами проступающую на одежде верховного жреца.

Это промедление стоило ему победы: недоумение в циановых глазах сменилось решительностью. Учитель поднялся: Хвост Феникса, легендарная плеть Тысячи Образов, возник в его руках. Огненное сияние цвета материализовалось в ярко-алые лезвия плети.

Красный Феникс никогда не объяснял принципы обращения со своим духовным оружием и редко применял плеть в тренировочных боях, дабы учебные противники случайно не обнаружили и не переняли особые навыки и приемы, не раскрыли секреты его знаменитых техник. Однако Второй ученик достаточно долгое время внимательно наблюдал за боевым стилем наставника чтобы успеть изучить его досконально.

Точные и жестокие удары посыпались один за другим: алые лезвия пламени со свистом резали воздух. Непереносимая боль пронзила тело. Однако Элиар не отшатнулся и не попытался уклониться, вступая с плетью в смертельный танец. Восторг! Нет, не восторг — эйфория! Странная эйфория оглушила разум, блокировала болевые ощущения и потащила куда-то вперёд, напролом, даруя весёлое боевое безумие.

Концентрация достигла предела: мир стал безупречно ясен. В нем больше не осталось слепых пятен: одновременно Элиар видел всё, что происходило вокруг, как будто со стороны видел даже самого себя. Минуя глаза, информация стекалась прямо в мозг, отпечатываясь чеканной гравюрой с самыми мельчайшими деталями. Каждый кленовый лист, каждая жилка этого листа — всё вдруг прорисовалось с необыкновенной, запредельной четкостью. Душа Красного Волка сгорала в огне духовного изменения — в таком желанном, долгожданном освобождении; а сердце горело в огне осени.