Черное зеркало колдуна

– Выживем, – поджала губы Марфа, – Степана-конюха на место Щавея поставишь, он хоть в грамоте и не силен, но дворня его уважает. Ты лучше о свадьбе думай! Степанида Парфеновна вон сказала, что завтра сватов встречать!

Похоже, судьба Толоконникова настроение ее не омрачала.

– Ой, я со своими думами совсем забыла, вы мне сказали, что каморку Фрола осмотреть желаете. Подождите, сейчас Агафью вызову, она вас туда и проводит, – спохватилась боярыня и позвала ключницу.

Агафья появилась, по своему обычаю, бесшумно. Поклонилась и заскользила тенью, Федор только успевал поспевать за ней. В каморке Фрола он стал методично осматривать пол, потолок, стены. Наконец руки нащупали, а глаза разглядели незаметную на первый взгляд дощечку. Выдвинул ее, в маленькой нише лежал грязно-белый лоскут. Вытащил его и разочарованно выдохнул – лоскут был пуст, только когда разворачивал, на пол упала и покатилась маленькая жемчужина. Федор поднял ее. Судя по описаниям англичан, ручка черного зеркала была отделана жемчугом. Все сходилось, только зеркала в тайнике больше не было.

Агафья внимательно наблюдала за ним. Он поднялся наверх. Боярин с боярыней ждали его, сзади стояли дочери Настя с Анной и упрямо смотревшая в сторону Арина. Подальше в дверях толпились дворовые и слуги. Федор оглянулся в поисках Агафьи, но та куда-то пропала.

– Где ключница? – обратился он к боярыне.

– Здесь я, – раздался сухой голос за спиной, – что вам еще надобно?

– Хочу, чтобы рассказала, за что ты Фрола убила!

Шацкие охнули, дворовые закрестились. Только Агафья стояла спокойно, словно заявление Федора ее никоим образом не касалось.

– А, наконец-то догадались, – равнодушно заявила она.

– Итак, говори, за что ты убила сказителя?

– Как за что! За измену коварную!

– Он был твоим мужем, не так ли, Агафья Капищева?

Та даже не вздрогнула, как стояла, так и осталась стоять. Федор смотрел на ключницу и словно видел ее впервые: с суровыми складками вокруг высохшего рта, бесцветными, рыбьими глазами, набухшими на висках венами. Неужели она могла любить, быть страстной, молодой, смеющейся от переполнявших ее чувств? Агафья как будто мысли его услышала. Глаза ее загорелись, и вдруг оказалось, что они были голубыми. Черты лица разгладились, губы задрожали. Женщина распрямилась, гордо закинула голову.